"Однажды на диваничике поза мертвого тела тела была ей очень к лицу. Хромой на обе ноги с неестественно выгнутой спиной труп с начисто стертым лицом - каждая его часть по отдельности, совершенно лишенная смысла, покоилась в единой системе координат - будто сложная конструкция скрепленных между собой шарниров, плавающая в густом черном масле. Этот образ ей очень, очень шел.
Она, обтекая маслянистой слизью, невообразимо скрючив руки, а особенно кисти - они изначально, будучи сознательно напряжены практически до возможного предела, по прошествии времени, остались в своем великолепноом уродстве, несмотря на то, что их напряженность, лопнув, преобразилось в четко зафиксированный монолит абсолютной слабости.
Ее тело не обмякло ни на секунду, напротив, оно сохранило свою тогдашнюю, ту самую, невообразимую форму.
Просто всякое движение тела в одно мгновение прекратилось, но уже не сознательным усилием, как ей хотелась, а просто и неподвластно воле.
В этой телесной тишине, как в пустой алюминиевой банке зазвенела дрожащая монетка. Она тряслась, заметим, не из-за колебаний банки, а самостоятельно. И дергания ее, с начала лишенные какой бы то ни было системы, шли по нарастающей, они усиливались, создавая ритм. Банка же оставалась спокойна до тех пор, пока в определенный момент, не поддавшись биению монетки о стенки, монетки, давно уже ставшей медным мячом, она не забилась в легких судорогах и, наконец, не выдержав окончательно, стала издавать звуки, похожие на вой собаки, вгрызшейся в собственное тело. затем она встала, умылась и легла спать на ковер. Самое очевидное и простое решение подобной проблемы."...