Настроение сейчас - радостное

...Музыка больше не покидала Зэгайда. Она звучала меняя узоры, то с ускорением, то с замедлением, но звучала постоянно и всюду. Они остановились.
Равнина, этот зелёнющий ковёрище, прямо перед троицей, в двух шагах, поднимался и уходил под небольшим углом вверх, в самую высокую высь так, что и предела видно не было, ни на чистейшем, слепящем своей голубизной, небе, ни вширь, словно бесконечно наклоняющийся задник сцены, а точнее, её продолжение в пространстве. Ровно над «сгибом», висели в воздухе небольшие, высотой в половину роста человеческого, да и ширины такой же, ажурные воротца из чего-то серебристо-блестящего без крючков, замков или щеколд. Между створками малюсенькое расстояние. «Так, обычно, икону с лампадкой за ставенками, в уголок закрепляют – без табуреточки не дотянуться.» - промелькнуло у Зэгайда первым, и тут же вслед, - «Вот как молчание ума удерживать, когда не знаешь зачем?», - а за ним, - «А это что ещё за бред в баш....», - но домыслить он не успел даже пожелать, потому что замер как, и правду говорят, «вкопанный».



Под воротцами, сверкающими в каком-то световом пятне, прямо по этому «сгибу», разрывалась Земля, образуя щель. Всем своим видом, Зэгайд и его остекленевшие глаза говорили что, никакая из его сущностей, конечно же никогда не видела ничего подобного. А увидел Зэгайд, что щель эта, уходящая влево и вправо, да ещё и вверх, за все видимые горизонты, увеличивается. И открывается... таинственная пропасть и бездна внизу, и та же бездна, но с серебряными звёздами на тёмной Вселенной вверху... Земная поверхность не спеша расползалась в разные стороны, как гигантская живая зелёно-голубая плёнка, ровненько разрезаемая планетарным лазером невиданных размеров, или нет... как... сросшееся веко под скальпелем... или... лучше - вот!.., как...
...На самом деле, реальность плохо поддавалась уму, и Зэгайду, как-то так странно захотелось от этого ума избавиться, запретить что-ли, или вообще остановить его работу. Он обернулся.
...И тут же «выключился» свет. Как-будто кто-то щёлкнул выключателем и над всей Землёй пропало освещение. Но темно не стало. Зэгайд видел вокруг себя всё. Земля разделилась на две половинки – до «сгиба» с ажурными воротцами лежала всё та же равнина и, чудом удерживающее цвет, голубое небо, а после...
«А где...?...», - вспомнил Зэгайд о своих спутниках. И тогда он заметил, что стоит вместе с ними прямо под этими странными, совершенно не вписывающимися во всю эту картину, воротцами, которые как бы висели на прозрачной, можно сказать невидимой, но казалось, бесконечной стене. За «стеной», уже разваливающаяся как орех гигантская планета Земля и звёздная бездна.
«Такие родные...», - возникло у пребывающего в шоке Зэгайда, взглянувшего на Добро и Зло. А эти двое, сосредоточились на воротцах и Зло, вроде как, ненавязчиво спросило:
- Ну что, пролезешь? По другому, не увидеть тебе ничего.
- Пролезть-то может и пролезу... но прыгнуть так ловко, чтобы сразу всему войти... это вряд ли. – откуда-то медленно возвращался Зэгайд.
- Ладно. Я внизу, Зло на мне, а ты на Зло...– предложило Добро и с улыбкой тихонько добавило,- Всем.
Зэгайд тоже улыбнулся. Он доверял Добру всегда. Уже через полминуты, с помощью этой нехитрой пирамиды, он пытался приоткрыть таинственные дверцы, но они не поддавались.
- Во-первых, необходимо избавиться от страха. – Добро, тоном, соответственно доброго учителя, доносило каждое слово медленно, с небольшими паузами. – Там только Она, а в Ней страх не живёт, и с ним не войти. Не бойся и отпусти себя. Она подхватит тебя и будет вести по всему пути. Когда дверцу откроешь, просто падай и смотри. Во-вторых, останови все мысли. Ты же знаешь, что это возможно. Постарайся не впускать их. Только наблюдай. Потом осознаешь. Когда будешь готов выполнить эти два условия, дверки откроются легко. И запомни, испугаешься или просто захочешь всё остановить, тебя выбросит обратно к нам, а мы уже доведём тебя до дома, если, конечно... ты сам попросишь.
Последнии слова Добро произнесло совсем тихо. Во всяком случае, так показалось Зэгайду, поскольку он их даже не расслышал. То ли потому, что уже не слушал, а думал о предстоящем, то ли музыка, к которой он уже начинал привыкать, зазвучала громче и стремительнее, в такт, участившего своё биение, сердца...
...и это пришло.
Тот, кто полностью отдавал себя Неизбежному, наверняка понял бы Зэгайда, потому что именно в этот момент ты освобождаешься от страха до последней клеточки. Эйфория от осознания бессмертия, ощущения отсутствия границ и присутствия всеобъемлющего Высшего контроля, врываются в тебя, поглощая и растворяя в окружающей вселенной. А попросту, Зэгайд был по-настоящему счастлив.
Он с лёгкостью распахнул воротца и отпустил себя в бездну.
Конечно, человеческий язык, на этом этапе своего изменения, мало способен передать всё увиденное Зэгайдом, но выходов у последнего было только два – либо оставить в себе, либо попытаться как сможет. И он попытался...

Продолжение следует.