В тот момент, когда меня делали, на человекофабрике явно отключилось электричество или произошел какой-то иной технологический коллапс, потому что больше ничем объяснить, как у бога получился такой кривой, измученный урод, я не могу. У меня все не по-людски, концы никогда не сходятся с концами, желания не сбываются, а если сбываются, то исключительно в такой форме, что хочется воздеть глаза к небу и спросить: «Вам там что, тупо нравится надо мной издеваться?»
Во мне вроде здравого смысла с избытком, я красиво и логично рассуждаю, качественно делаю свою работу, прекрасно вижу картину чужой жизни и легко определяю корень зла, но почему-то все это автоматически отключается, как только дело доходит до моих собственных поступков. Если в какой-то ситуации можно принять очень хорошее, хорошее, плохое и очень плохое решение, я всегда принимаю катастрофическое. Иногда мне кажется, что я все время хожу по краю бездны, но стоит только отдалиться от нее на шаг, как жизнь теряет даже тот невеликий смысл, который у нее изначально был. Хуже всего то, что людям, которые ко мне неравнодушны, приходится пастись у края вместе со мной. И мне не страшно рисковать собой. Страшно рисковать ими.

Прошлой ночью бывший мужчина залил тоской всю мою пустую дырявую душу, сдавил в объятиях равнодушное тело и говорил, говорил, пока я не заснула у него на груди. «Я по-прежнему люблю тебя и это хуже, чем ужасно, но это так хорошо. Я никогда не найду вторую тебя, я обречен, но это моя вина, все, что случилось – только моя вина».

Мне просто хочется выброситься в окно, и останавливает лишь то, что это не поможет расстаться с самой собой. Я никого не люблю, никому не доверяю, ни перед кем не открываюсь, во мне ни капли радости, ни капли света. Я даже больше не надеюсь, что это закончится, потому что ад – внутри меня. Закончится он – закончусь я.
И я даже не понимаю, зачем я есть. Лучше бы меня не было.