Жили-были… старик. Один жили, не тужили, ходили по бабам, к корыту даже и не прикасались, потому что была у них автоматическая стиральная машина. С сушкой. Жили старик в своё полное удовольствие и счастье. То есть не жили, а жил, он один был, что на здоровье очень благоприятно сказывалось. По утрам старик брился, душился туалетной водой с французским названием, брал удочку и шёл прямо к берегу синего моря, ловить рыбу. Не на пропитание, а для философского настроя и плавности мыслей.
Затем старик шёл пить. Кофе. Но с коньяком. Он медленно цедил из бокала коньяк, изредка запивая его капучино, и улыбался молоденьким девушкам, сидевшим за соседними столиками. Девушки смущённо хихикали, и с интересом поглядывали на старика. Старик был ещё о-го-го, и даже немножко лучше.
Прикончив коньяк, старик совершал вечерний променад вдоль берег, иногда – один, чаще - в компании прелестных дам. Но ночью, засыпая, старик смотрел в потолок, и в его душе как-то тоскливо пела одинокая струна, которая бередила странные и непонятные чувства. Старику чего-то не хватало.
В то дождливое утро старик поймал золотую рыбку.
- Гнетёт? – спросила рыбка.
- Не то слово, - ответил старик.
- Помогу я твоей беде, исчезнет томление. Иди домой.
И старик радостный, побежал прочь. Придя домой, он широко распахнул дверь, и…
За столом сидела старуха. Перед ней валялось разбитое корыто. Куда-то пропали и автоматическая стиральная машина с сушилкой, и уют, и настроение. А потом старуха подняла сковородку.

Много часов спустя обессиленный и избитый старик дополз до моря. Он катался по песку, выл, и драл лицо ногтями.
- За что, за что?!!!- рыдал он, обращаясь к морю.
Но ответом ему быль лишь зловещий хохот золотой рыбки. По лицу старика катились слёзы. Он с трудом встал, и, пошатываясь, побрёл к дому.
Наутро старик купил невод, и пошёл ловить золотую рыбку. Старуха чистила сковородку. Так и жили.

Жека Семипупырчатый(с)