«У Щербана «Дядя Ваня» это - и трагедия, и комедия, иногда почти водевиль. Все перемешано, как в жизни.»(с)
Я там был. Я это видел. Таки я закостенелый консерватор и нихуя не понимаю в современном прочтении классики.
«В спектакле режиссер совместил две театральные модели – психологический театр и театр представления.»(с)
Не понимаю этого нового веяния «орать» Антона Палыча, не просто орать, а так с надрывом, чтоб вены на шеях вздувались и голос срывался. Вся эта кармелита на пустом месте изрядно утомляет.
«Герои часто используют фразы на английском, немецком и французском, как - будто стараются скрыть истинные чувства.»(с)
Ну да, если орать по-заморски, то никто не просечет твои истинные чувства.
«Сцена превращена в партер, свет первые полчаса не гаснет, что держит публику в сильном напряжении, невольно заставляя соучаствовать в действии, границы между зрительным залом и сценой отсутствуют»(с)
Напрягает не «сцена-партер», а то, что никак не понять в каком времени происходят события. Судя по одежде, если не наши дни, то вполне 90-е, тогда к чему питие чаев из самовара и «запрягай».
Вроде втянешься, и вполне себе конец 19-го –начало 20-го века, как бац, то пьяный доктор в красных кружевных стрингах на голове голую бабу на окне рисует, то Паршин (Иван Петрович) Марченко(Елена Андреевна) игриво за коленку трогает.
Да еще детские ассоциации мешали, всё мне солдат Иван Варежкин вспоминался.
А вот декораци во втором акте были шикарные.
Спектакль утомил скачками актеров по всему залу, «психологичесим»(с) надрывом и абсолютно ненужными пикантностями.
Либо «юбку зайцу!», либо следование канону, а иначе получается какая-то утомительная хрень.