Это цитата сообщения Марк2 Оригинальное сообщение

.... Дым тогда проснулся первым. Он лежал и молча рассматривал полосы света на своих руках и ногах. Он вытянул вверх руки и думал о будущем. Он не мог его видеть, но всегда старался понять по первым признакам, что же скрывается за крутым поворотом. Он хотел быть готовым ко всему. Он привык рассматривать жизнь, как некую компьютерную игру, написанную более или менее талантливым програмистом. Но за любыми событиями была видна железная логика - чтобы оказаться в замке, нужно было подойти к огромной дубовой двери и уж совсем глупо удивлятся, если из-за двери выскакивал и нападал на тебя охранявший ее стражник. От уровня к уровню игра усложнялась, но смысл оставался прежним - нужно было дойти до тронного зала, похитить принцессу, завладеть казной. Путь становился опаснее, принцессы красивее, а казна богаче. Так повторялось раз за разом. Дурацкая игра! Есть же другие! «Нид фор спид», «квейк», «Герои» и прочие. Но игры выбирать не приходилось, их выдавал тот самый парень, кто и придумывал их. Дыму он выдал эту «бродилку». Игру на ловкость и сообразительность. Жаль только, что предугадывая события игры, он не мог понять, какой же уровень будет последним, какая же принцесса станет королевой, и сколько нужно собрать бонусов, чтоб увидеть полагающийся в конце красивый компьютерный мультик. И вот Дым дремал на гладких простынях в Настеной спальне и искренне хотел верить, что этот уровень последний. Еще чуть-чуть и начнется бонусный показ счастья. Игра окончена. Все уровни пройдены. Happy end!
Их первое утро было таким легким и простым, будто они жили вместе уже много месяцев. Ничего лишнего, искренняя доброта, тепло паркета, горькое кофе, горячая вода, мягкое полотенце, улыбки, поцелуи и загруженая Ленинградка. Бесконечное расставание, смс, звонки, слова…и никакой игры. Все стало слишком личным, слишком близким к сердцу, чтобы продолжать играть. В играх игоки нередко ранят друг-друга, они падают, но потом встают, отряхивают пыль с шорт и футболок, бегут мазать коленки зеленкой. Им плевать на боль, это всего лишь издержки, им нужна сама игра. Но когда все становитя слишком личным, раны выходят глубокие и зеленка уже не помогает, лучше свернуть маневры. Это слишком опасно даже для крепких и выносливых. Боль может разорвать тела попалам и выпавшие сердца покатятся , как мячи, к пустым воротам по блестящей от крови траве. В то утро Дым был на редкость молчалив. Он боялся спугнуть счастье. Он вышел из подъезда, сел в холодный авотомобиль, включил дворники (те долго и безуспешно пытались соскрести примерзший к лобовому стеклу лед), потом вышел из машины и скребком и щеткой очистил авто. Он медленно поплелся в центр. Он никуда не спешил. Он хотел увидеть будущее, выстраивал в уме схемы, продумывал как будут развиваться события. Сколько они еще выдержат друг-друга, через сколько дней или недель они впервый раз повысят друг на друга голос, когда ей перестанут казаться смешными его шутки, а ему бесконечно красивыми ее глаза. Потом он стал бешенно трясти головой и жать на сигналку, тревожа размеренное утреннее шоссе оглушительными гудками. Водители поворачивали головы в сторону странного тонированного черного BMW, которое орало, как раненая антилопа Гну. Дым не просил кого-то уступить дорогу, он хотел оглушительным шумом выгнать из головы все эти мысли. Впервые, он не желал знать будущего, он хотел жить настоящим!
- Хватит! - кричал он самого себя, пытаясь переорать песню Роба Дюгана - хватит строить планы. К черту все!
Он открыл окно и поймал на лодони солнечный блик. Он понимал, что вечное солнце, к которому он спешил, теряло часть своей обольстительной ценности, если возле Дыма не будет Насти. Ему стало очень больно, ему даже захотелось чтобы в его маленькую «купешку» на полной скорости врезался грузовик и тогда все. Не нужно будет выбирать, удерживать, терять, бороться, бежать. Все остановится… Но он помнил, что в играх дается несколько попыток и ему придется начинать все сначала, как в той легенде… Он нажал на газ. Дым не хотел получить часть, ему было нужно все целиком. А это возможно, лишь если пройти путь до конца. Он сжал кулак, как бы заключив в темницу из пальцев осколок солнечного света, потом прижал кулак к тому месту в груди, где кололо особенно сильно, боль стихла.
«Ну почему люди так боятся друг друга. Они так ждут встречи, высматривают родное лицо в миллионой вечно спешащей толпе и, когда все таки находят глазами именно такое, вовсе не спешат навстерчу, не машут радостно руками, не кричат «Как же долго мы ждали друг друга!». Они пугаются, накрываются одеялом и сидят тихо, тихо. Мне уже 26 и я устала быть одна, но встретив человека, способного заставить ощущать меня небывало счастливой, я вовсе не обрадовалась, наооборот, я испугалась! А вдруг этот вечно загорелый зеленоглазый парень восе не тот принц, что ждала я четверть века. Что я знаю о нем? Сколько времени пройдет прежде чем он мне наскучит, а я не смогу найти сил сказать ему об этом и и жизнь превратится в глупый фарс, или еще хуже он предаст меня, разорвет сердце и поспешит дальше ослепленной своей игрой в перегонки с будующим, а я опять останусь одна, без сердца, в холодной квартире, в холодном городе. Мне страшно, но я не могу не тянутся к нему. Я хочу его всем телом и душой. При мысли о том, что скоро, через несколько часов я увижу его (бля, какие же это длинные часы!) У меня все сжимается в груди и тянет, и обжигает низ живота. Мне решительно плевать на страх, но я боюсь. Где бы найти ту великую мудрость, чтоб все не испортить, чтоб не дать разбиться хрустальному шару с застывшей картинкой счастья внутри. В детстве отец привез мне в подарок такую вот стеклянную игрушку с домиком и садом внутри. Стоило только встряхнуть игрушку и на крышу начинал падать пушистый снег, а ели одевались в серебряные праздничные наряды. Но как-то, я разбила стеклянный шар и картинка счастья оказалась кусками крашенной пластмассы плавающими в ста миллилитрах какой-то горькой житкости. И всю жизнь так… Чем красивее картина, тем легче изуродовать ее неловким движением». Настя добавила сообщение в дневник, который теперь был закрыт для постороннего просмотра. Подошла к большому зеркалу в коридоре и поправила волосы. Ей очень не хотелось разбивать хрустальный шар, она боялась, что две улыбающиеся красивые фигурки, ее и Дыма, окажутся пластмассовыми пустышками.