…а ангел продолжал сидеть на облаке и болтать ногами (правильно, чем еще заняться ангелу!). Только ему становилось все грустнее и грустнее. Он завидовал. Тому человечку внизу и его покровителям. Они явно нашли друг с другом общий язык. Они шагали в ногу со временем. А он, ангел, устарел. Свою арфу он давно уже выбросил. Потому что знал – его арфа не сможет заставить задрожать землю под ногами людей. А для того, что внизу, и для его арфы это детские игрушки. В руках этого человечка поет воздух. Ну а крылья его, ангела – как давно они перестали мелодично свистеть на ветру? Наверное, линяют…

Китай, 1981. Les concerts in Chine.
«Французы считают себя единственной
по-настоящему цивилизованной
нацией в мире и уверены, что их задача –
вести остальные народы за собой,
освещая им путь ореолом
собственной избранности»

«А ведь я сноб» - не без удовольствия подумал он, разглядывая в зеркале свой белоснежный костюм. - «Ну и что! Имею право. Я же француз. Нет, не так. Вот так: я же Француз!» Как выяснилось, в этой стране, только-только начавшей расправлять плечи после «культурной революции», французов до него видели не так уж много. Это было приятно. Еще приятней было то, что люди, которых он расспрашивал на улицах, не смогли вспомнить ни одного представителя западной музыкальной элиты. Зато вспоминали Бетховена, Штрауса. Замечательно. Он оказался на одном уровне с классиками. Именно таким он останется в их памяти.

А в его памяти останутся вот эти раскрытые рты и горящие глаза. Ух, с каким восторгом они его слушали! Как смущенно улыбались, когда он так серьезно интересовался их музыкальными вкусами. Да, недолго он смог сохранять высокомерный вид культурного светоча. Потому что ему на самом деле было интересно. Ему была интересна эта страна, ее история, культура, музыка. Эти люди… такие забавно-одинаковые (нескоро еще они научатся пользоваться всеми достижениями косметологии, чтобы отличаться друг от друга). Им действительно нравилось то, что он предлагал. И они не делали презрительных гримас: «Фи! Да мы еще лучше сможем».

Он наскоро прокрутил в памяти сценарий своего появления на сцене. Дым, свет, музыка – и Он, повелитель всего этого. Вот только не забыть бы вытащить руки из карманов. Дурацкая привычка…

Жена последний раз поправила галстук-бабочку, белый, как и весь его костюм. И он пошел. Туда, где свет.

Вот только света не хватало. Он понял это уже на сцене. Эх, ну почему в его распоряжении только два несчастных лазера красного и голубого цветов? Он хотел больше! БОЛЬШЕ!!! Он хотел сделать весь мир цветным и ярким для этих людей. Ничего, наука не стоит на месте. Стоит чуть-чуть подождать, и он заставит небеса гореть над концертной площадкой!

А может, это символично? Смешение красного и голубого? Красный цвет еще недавно был для этой страны ВСЕМ. И никакого другого цвета не допускалось. А теперь он добавил к красному голубой – цвет спокойного и уверенного знания. Он знал. И хотел, чтобы все остальные тоже знали.

Зрители. Он разглядывал их и улыбался. Вот ведь люди, а! Ощущение собственного превосходства постепенно растворялось в искренней радости зрителей. Им нравится! Им правда нравится!!! Насчет его самого вопросов не было – ему всегда нравилось то, что он делает. Иначе он просто этого не делал бы. Но зрители… слаще удовольствия исполнять собственную музыку оказалось удовольствие чувствовать их эмоции. Когда он пустил по рядам маленький синтезатор, он хотел только, чтобы они увидели, как это просто – играть. Но с таким восторгом потянулись люди к инструменту! Он заразился этим восторгом, он бегал от одного к другому, чтобы все смогли потрогать клавиши. Он жал протянутые к нему руки – жал с чувством, что это не он оказывает им милость, а они ему. Что это для него радость – возможность коснуться руки своего зрителя, получить от каждого заряд восхищения.

Когда просматривали отснятые материалы, готовясь к монтажу фильма о концерте, перед ним встала сложная задача. Нужно было выбрать. Определенно, от скромности он не умрет. Он любил видеть себя на экране. Но страна эта оказалась столь интересной, что для него и даже для концерта просто не осталось места. А, пусть. Главное – что? Музыка. А музыка была не о нем, о стране. О людях. Он вдруг почувствовал, что вроде бы даже не он писал эту музыку. Ее создали сама страна, ее жители и время. А он только ее исполнил. Может, это и есть настоящее творчество?

В колонках играет - JMJ - неважно что