По 1 мая продолжается конкурс православной поэзии, подробности тут http://www.natabutterfly.narod.ru/
А пока хочу поделиться с вами удивительными стихами, участницы конкурса Марины Гордон.
***
РАЗРУШЕННАЯ ЦЕРКОВЬ
Здесь нету пышного убранства,
На солнце не горят кресты.
Здесь времени непостоянство
Невольно ощущаешь ты.
Здесь нету росписи богатой,
Нет роскоши привычной здесь,
Но эта нищета- расплатой
За отреченье от небес.
Здесь воплощенье всех страданий,
Но вера чище и сильней,
И разве время в состояньи
Расправиться, как с храмом, с ней?
И ночью, на руинах храма
Встречать весеннюю зарю
Спускается душа Адама
К разрушенному алтарю
И, глядя в сумерки густые,
У почернелого креста
Простоволосая Мария
Качает спящего Христа.

***
СТРАСТНАЯ НЕДЕЛЯ
1
Ветер вычесал долину,
Солнце выело траву.
Человеческому Сыну
Негде преклонить главу.
Облака играют, рдея
В блеклой тверди голубой.
Спит спокойно Иудея,
Исцеленная Тобой,
В виноградниках созревших
Пряча каменную грудь…
Но на тысячу прозревших
Есть ли зрячий кто-нибудь?
Равнодушию и злобе
Есть ли, Господи, предел?..
Ты во гробе, Ты во гробе
Упокоишься от дел.

2
Взял кошель, поклонился и вышел,
Показав сутулую спину.
Значит, все? Каиафа и Анна
Удивленно пожали плечами:
“Вроде парень как парень. Иль выше
Хочет влезть, как водится? Ладно,
Мы получим Иисуса. Кстати –
Прокуратору не полегчало?”

3
… А туда, где молча мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
А. Ахматова

Земля встряхнулась, как усталый мул.
Так долго плакал – наконец, уснул
Мой сын. Заря вечерняя, уйди,
Уйди, уйди, сынка не разбуди.
Давай-ка, забирай свои лучи,
Багрянец по песку не волочи,
Как раненая горлица – крыло.
Мой сын укрыт, теперь ему тепло.
Повеяло прохладой со двора –
Земля качнется незаметно впра-
во и влево, точно колыбель….
А с нею – иорданская купель,
А с нею – Вифлеем и Назарет,
Заботою субботнею согрет…
Алоэ погребальным пахнет дым.
А кто-то – умирает молодым,
А кто-то – умирает на кресте…
Сыночек мой! Душа моя пусте-
ет без тебя,
и стынет плоть…
Уснул мой мальчик.
Умер мой Господь.



***
Тихий вечер колыбельный
Только дунь, и догорит.
На иконе Семистрельной
Тают отблески зари.
Солнце село. У подножья
Ночи – алый окоем.
Сохрани нас, Матерь Божья,
В сердце раненном своем.




ПОСТ
1
Я кружу по столице,
В центре каменного кольца.
Все красивые лица –
Как печать Твоего Лица.
И выходит, повсюду,
В этой пыльной клетке земной,
Я лишь пленница чуда,
Совершенного надо мной.

2
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать,
Поскольку пост. Заправлена кровать,
Несладкий чай на дне стакана стынет,
И, вслушиваясь в утренний покой,
Я подпираю голову рукой,
И думаю: в далекой Палестине…

3
В далекой Палестине, средь камней,
Все лишнее становится видней,
К примеру, грязь на праздничной одежде,
Иль рыхлый жир, прилипший к животу.
А Бог глядит на нашу наготу,
Всесилен и Всемилостив, как прежде.

4
Все зеленое и черное кругом
В этом мире. Мысли о другом
Разбегаются, как из-под палки.
Нежной травкой клюнутые свалки
Сладко пахнут гнилью и теплом.
Бронзовая девушка с веслом
В ЦПКиО– совсем раздета…
Щурясь от безжалостного света,
Парочки приветствуют весну,
Клонит астрономия ко сну
Школьницу с губами, как пельменьи…
Облака необоримой ленью
Дышат, проползая на восток,
К розовой заре под одеяльце.
Как труба архангела, жесток
Голос плоти.
Время ест песок,
Бабочки откладывают яйца.




5
Мандарины, луковицы, редиска,
Спелый сыр, округлее детских щек…
Разноцветно, вкусно, душисто, близко,
И вполне доступно– чего ж еще?
Вот она, сплошная мечта фламандца,
Кожура экзотики под ногой.
Здесь война и танцы, война и танцы,
Правда, хлеб немножечко дорогой.
Для счастливой жизни есть холст и краски,
И у каждой вещи – цена и вес.
Неужели снова настанет Пасха,
И огонь слетит из Твоих небес?

6
Мы живем с тобой у реки,
Значит, мы слегка рыбаки.
Значит, если забросить бизнес,
И забыть про всю их любовь,
Можно делом заняться вновь
Настоящим, к реке приблизясь.
Там живут караси, сомы.
И плотицы яркие. Мы
В понедельник починим сети,
А во вторник выйдем на лов,
И когда Он несколько слов
Скажет нам, –
мы проснемся, слов-
но в Небесном
Царствии
дети.


***
В толще лет трепыхаясь слабо,
Я плыву ото дня ко дню.
Баба я. Обычная баба.
Но Творца за то не виню.
Ведь и я, было дело, пела,
И заглядывала в глаза…
Колыбель– пеленки - Махпела.
Все. Приехали. Вылезай.
Ангел смерти скажет устало,
Сдув со лба невесомую прядь:
- Видишь, время твое настало.
Научилась ли ты летать?

***
Как трудно молиться, как трудно молиться,
Вставать к образам на нетвердых ногах,
Куда как привычней стихами давиться
В четвертом часу, увязая в слогах,
Где все перемешано: хляби и тверди -
По прихоти вольной шального пера.
Охота за рифмой дороже бессмертья
В четвертом часу голубого утра.
Но, веря, что тайное знание с нами,
Мы рай и геенну вплетаем в стихи.
Кричат петухи. Занимается пламя.
Что ж, так и запишем –
«кричат петухи»…
***
И остави нам долги наша…
Долгое чувство долга.
Жить собиралась долго,
Долго в дорогу эту
Скапливала монету,
Долго строгала посох,
Долго искала ключи.
Долго прощалась. После
Долго ждала в ночи:
Может, возьмут, окликнут,
И позовут назад?
Поздно: твой саван выткан.
Скатан твой смертный плат.
В небе горят зарницы,
Стражники – по местам.
Вот и живи - должницей
Всех, кого встретишь там.
***
Дочери
Что забыла ты здесь,
сероглазая птица,
В этом тусклом, глухом,
непроглядном краю?
Чудесам тут не быть,
предсказаньям не сбыться
Засыпай, моя девочка,
баю-баю.
Добрый ангел сидит
у тебя на подушке,
Золотыми крылами
тихонько звеня.
Вместо неба – вертеп,
вместо звезд - погремушки…
Что забыла ты здесь?
Неужели – меня?
***
Все-таки многого, очень многого будет жаль:
Лягушат изумрудных, июньским солнечным утром
У клубничной грядки; облаков недвижных эмаль,
По краям отливающую перламутром,
Средь которых внезапно возьмет да выхватит взгляд
Самолетную точку жука на клеенке неба…
В миске с краем отбитым – желтеющий виноград,
Снежный дух арбузный, и запах свежего хлеба,
Так дразнивший- до дому не утерпеть! -
Зубы сами впивались в лакомую горбушку,
Будто в райское яблоко…
Так мельчайших подробностей медь
Собирала нищенка-жизнь и ссыпала в кружку.
Я не знаю, что там. Может быть, только свет,
Ослепительно белый, бессонный, фаворский, страшный.
И какая разница, сколько мне стукнет лет,
Ведь душа никогда не бывает ни младше, ни старше.
И, покуда еще дышу, мой мир, может быть,
Все стремительней рушится в прошлое, словно в замять.
Но как хочется, Боже, хоть что-нибудь сохранить
Из непрочности этой…
Листок, лепесток на память.

***

Преступницей встав перед взором Судьи
Отмоешь, отмолишь ли раны свои?
Земля под тобою темнеет в крови.
Отмоешь, отмолишь ли раны свои?
Мир новорожденный в тебе погребен -
Простит ли, спасет ли, воскреснет ли он?
И жизни, и званья - лишившись всего,
Отмоешь, отмолишь ли раны его?

***
БАЛЛАДА ОБ ОДНОМ УРОКЕ
…Прибежал, как чижик, веселый,
Поднял в комнате тарарам:
– Мама, мама! директор школы
Нам сказал - открывают храм!
Он на главной площади встанет,
Как оплот грядущих веков,
Позолоченными крестами
Он достанет до облаков!
Пусть крепчает холодный ветер
И на храм налетает пусть, -
Победит всех врагов на свете
Православная наша Русь!
Мы- потомки великих воинов,
Внуки Рюрика и Петра!
Так директор сказал сегодня нам
На линейке, прямо с утра.
…Грелся ужин. Горела лампа.
Пахло хлебною чистотой.
- Мам, а может, бабушкин папа
Или дедушка - был святой?
Он молился и клал поклоны,
В настоящей рясе ходил,
И на Пасху праздничным звоном
Всю округу нашу будил…
Грех ли сказку подкрасить ложью?
Это ж выдумка - не вранье.
Лишь Казанская Матерь Божья
Все ждала ответа ее:
На простой бумажной иконке,
Ликом горестна и светла...
- Нет, сынок. Мы с тобой- потомки
Тех, кто сбрасывал колокола.

***
Мы теряем с годами отчетливость лиц,
Обретая черты насекомых и птиц.
Но не столько невзгоды нас старят,
И не столько грехи, и не столько дела -
Сам Господь говорит через наши тела
Языком, что понятен всей твари.
Ибо смертные мы, ибо смертны они,
Ибо все сочтены и отмерены дни
Королю и кузнечику в поле.
Ибо малую плоть и великую плоть
Предстоит в добрый час и собрать, и смолоть,
И развеять, как пригоршню соли.
Аллилуйя родству перепонок и крыл,
Колыбелей и всеми забытых могил,
Равновесию дома и дыма.
Вновь на запах крушины летят мотыльки,
И несутся стрижи, словно души, легки,
Словно ангелы, неуловимы.













***
Отрешившись от блажи женской,
Научившись себя держать,
Хоть бы маленькое блаженство
Постараться еще стяжать.
Мне бы плач– не умею плакать,
Мне бы, вместо ученых книг,
Нищий дух, чтоб выдул всю слякоть
Прочь из сердца в единый миг.
Но слова, обернувшись ложью,
Увядают, во рту шурша…
Чья же ты, если ты не Божья,
Где ты нынче бредешь, душа?
Все ушло на пустые траты…
Лишь в конце, у смертного дна,
Жажда самой последней правды
Знаю, будет утолена.