Я несу в руках гору ценного китайского фарфора. Посуды явно много, она не помещается у меня в руках, очевидно, что я не справлюсь.

Но я медленно-медленно  иду. Маленькими шажочками. Лишь бы не уронить и не разбить. 

Мои руки начинают уже подрагивать. Мне тяжело. Я мечтаю о невозможном, я мечтаю уберечь то, что сама по неосторожности с легкостью могу разбить.

Я чувствую, что больше не могу. Запинаюсь.

Одна тарелочка за другой падают на пол и разбиваются в дребезги.

Тогда я сильно зажмуриваю глаза и бегу. Бегу, что есть силы. Я уже не слышу, как бьется об пол что-то ценное, я бегу, чтобы уберечь хотя бы что-то.

За мной след из осколков. А в руках одна единственная тарелочка.

Я прижимаю ее к груди и плачу.

 

 

Я беру в руки воздушный шарик красного цвета. Среднего размера, овальной формы воздушный шарик.

Я хочу сделать из него собачку. Но слышу только жалобный скрежет.

Впереди хвойный лес. Я понимаю, что дальше не смогу.

Я отпускаю шарик в небо. И больше никогда туда не смотрю.

Шарик лопнул. Я сделала вид, что не услышала.

Я смотрю на кусочек нитки, что остался намотан на палец, и плачу.

 

Сумасшедшая не может вылечить сумасшедшего.