Утро. Восемь утра. Это слишком поздно для этого дня. Мне стоило начать его хотя бы на 15 минут раньше, но вчера будильник был заведен сознательно именно на это время. День не может начинаться раньше восьми. Это ещ евчера какое-то получается! Итак, утро. Восемь утра. 

Этот день не подчиняется законам логики. Опоздав на пятьминут, я рискую потерять все сорок! А может быть даже больше. Я надеюсь на сорок. 

Мне нужна удобная одежда. Мне не нужно есть. Мне нельзя есть. Когда я голодная, я злая. Но я не голодна, я еще сплю. 

Спускаясь по лестнице, я вспомнила, как пахнет зима 2005 года во Владивостоке. Нас тогда тоже будили в восемь утра, чтобы весь отрядуспел умыться, почистить зубы и собраться на завтрак к девяти. А кое-кому плюс ко всему нужно было успеть выкурить сигарету в одном секретном месте, куда можно было попасть через балкон не без согласования с вожатым. Не без секретного согласования. Между мной и вожатым не было секретов, я не курила. Но запах, которым пропитывался холл, где мы строились парами и шли на завтрак, утренний зимний запах с легким оттенком голодного табака стоял именно такой, какой я слышала сейчас,спускаясь по лестнице с десятого этажа моего дома. 

Я на месте. Это государственное учреждение. Это очередь. Это очередь из женщин. Женщин молодых и старых. Скопление большого количества женщин в одном маленьком помещении мне не нравится, а когда эти женщины образуют очередь, ясно одно: не жди ничего хорошего. Теперь среди этих женщин была и я. 

Я заняла свободное место на скамейке в коридоре. Из оружия у меня были с собой телефон с выходом в интернет и книга. Я натянула над собой невидимую палатку и приготовилась ждать больше сорока минут. 

Не все способны вынести это испытание. Многие сдаются иуходят, так и не достигнув цели.Уходят,чтобы завтра прийти снова, но хотя бы на пять минут раньше. В основном это молодые женщины. Их нежные попки не могут выдержать жесткости скамейки вкоридоре. 

У меня тоже нежная попа. Но я терплю. 

Однако не все из тех, кто уходит, молоды. Уж не знаю, была ли нежной попа той женщина, за которой я держалась в очереди, но она была явно не молода. И она ушла. Молча. А я из-за своей невидимой палатки пропустила этот момент. Я ее потеряла. 

Я всегда надеюсь на то, что все закончится хорошо.Исключением не стал и этот случай. Я могла видеть еще много женщин, которые пришли раньше меня. Я понимала, что нахожусь где-то в середине очереди. Моя очередь еще не скоро. 

Прошло около пятидесяти минут ожидания. Еще одна нежная попка не выдержала. Но ее молодая обладательница, в отличие от женщины, за которой должна по идее следовать я, сообщила о своем уходе, и цепочка не порвалась. Теперь за мной следовала женщина средних лет с короткой стрижкой из рыжих волос и татуажем губ. Она мне не понравилась. 

И не зря. Эта рыжая худощавая женщина оказалась из тех людей,которых можно назвать паникерами. Не трудно догадаться, что произошло потом. Панику спровоцировала именно она. Однако охват был не широким. В основном ее саму и захлестнуло это чувство. Это произошло после того, как она узнала, что я потеряла свою немолодую женщину. 

Я изо всех сил старалась оставаться спокойной. Но рыжей женщине все-таки удалось сорвать с меня мою невидимую палатку, а потом и вовсе разбомбить мой танк, в котором я тихонечко себе сидела. Ей показалось, что произошло что-то по истине страшное. Но в этом ощущении она была одинока. К счастью.Увы. 

Я знала, что я уже совсем не далеко от цели. Из пяти стоящих передо мной женщин мы легко смогли определить очередность. Цепочка была восстановлена. Но времени оставалось совсем мало. Я знала, что многие уйдутдомой ни с чем не по своей воле. 

Ошарашенная нападением со стороны себеподобной, я каким-тообразом переместилась со скамейки на пол. А еще я не удержалась и заплакала.Прошло уже почти два часа с тех пор, как я ожидаю своей очереди в этом аду шириной не более двух метров, освещенном люминесцентными лампами. Я хотела есть, я устала, я была разбита. Рыжая, кажется, начала сомневаться, не перегнула ли она палку по отношению ко мне. Она предложила мне сесть на скамейку. 

Времени оставалось совсем мало. Но я продолжала верить, что в итоге все закончится хорошо. И мое чувство меня не подвело. Меня вызывают в кабинет, а остальным сообщают, что на сегодня прием окончен. Я оказалась последней. Я не зря пережила этот утренний кошмар, чтобы из меня высосали кровь. В прямом и переносном смысле. 

Однако не я была замыкающей. Рыжая умоляла принять ее именно сегодня. Нехотя ее просьбу исполнили. Мне было уже все равно. Из моей вены торчала игла, а медсестра ловко меняла колбочки, заполненные моей кровью.