Он игнорировал простой карандаш, а первыми кистями были аптекарские, которые предназначались для смазывания горла во время дифтерита. Придумал супрематизм (цветные геометрические фигуры, соединенные между собой без всякой логики), граненый стакан и «многослойность красок». Почти в каждой работе — ломаный штрих, а еще — крест, овал, круг.
Акцент на цвете и форме.


Казимир Малевич на фоне своих картин в Музее художественной культуры. Петроград, 1924 / wikipedia.org

Казимир Малевич (23 февраля 1879 — 15 мая 1935) обожал украинскую кухню, особенно борщ с фасолью и вареники с вишней. Говорил на польском, русском, украинском. Писал картины, стоимость которых на сегодня составляет десятки и сотни миллионов долларов, в частности «Черный квадрат» — 450 миллионов. На досуге напевал «Гуде вітер вельми в полі». Песню исполнял басом.

КОНОТОПСКИЙ ДЕБЮТ
В Конотопе, как всегда, пахло салом и чесноком. На базарах стояли лоснящиеся женщины-сальницы и продавали круглый, будто помпон, сальтисон, ветчину, кровянки и крупянки. Казик покупал пятачок колбасы и тараньку (2 копейки штука). Рыбину брал большую, с жирным хребтом и икрой. Пока его отец — инженер, специалист по сахароварению — пропадал на заводах, а мать заботилась о доме и детях (в семье их было 14), Казимир слонялся с друзьями, перерисовывал из журнала «Нева» и впитывал в себя пейзажи.

У Конотопа было 2 проблемы: осенью расползалась густая клейкая грязь, летом поднималась пыль столбом. Стоило какому-нибудь дядьке выпереться на телеге, пыль накрывала возницу, его лошадь, крыши окрестных домов. Главная улица называлась Невским проспектом. На ней отдыхали свиньи с поросятами. Именно в Конотопе Казик написал картину «Лунная ночь». На полотне — полумрак, апатичная река, привязанная к берегу лодка. Друзья втайне от автора отдали работу в канцелярский магазин, что на Невском, и совсем скоро лодочка замаячила в окне. Прохожие с интересом рассматривали, оценивали, а Казик стоял неподалеку и ужасно волновался.

Опасался, что узнают в нем художника. Через неделю «Лунную ночь» приобрели за 5 рублей (на эти деньги можно было ежедневно покупать по кольцу колбасы), а хозяин попросил нарисовать еще одну «ночь», но с ветряной мельницей. Юноша изобразил рощу с аистами, которая тоже была вмиг продана. Отец Северин и слушать ничего не хотел о профессии художника. Считал: рано или поздно все художники оказываются за решеткой. Поэтому следует закончить агрономическое училище и выбиваться в люди. Казик мечты не оставлял, умолял написать письмо в московское художественное училище. Северин сделал вид, что отнес писанину на почтовую станцию, а сам положил просьбу в ящик. Через несколько месяцев сделал вид, что получил ответ, в котором значилось: мест нет.

Парень до совершеннолетия жил в Украине и проникался ее величием. Наблюдал за цветными одеждами девушек, которые пололи свеклу. За невестой и ее подружками в красочных лентах. За Киевом, куда отец возил на контрактовую ярмарку. Там увидел особое полотно. На нем женщина чистила картошку, а рядом — горшок и очистки вьющейся лентой. Да и сам город казался удивительным. Высокие кирпичные здания, старый Днепр, белесые пароходы. Селянки на лодочках переплывали широченную реку, везли масло, молоко, сметану. Выстраивались в ряды и создавали неповторимый колорит.

Мальчик жил сельской жизнью. Частенько натирал краюху чесноком и бегал босиком, оставляя ботинки дома. Между сахаром и медом всегда выбирал мед. Вместе с крестьянами разрисовывал печи. Лихо изображал кузнечиков и фиалки. Радовался маминому подарку: этюдному ящику, в котором 54 краски. Там и изумрудная, и зеленая, и охра…


Казимир Малевич, около 1900 года / wikipedia.org

КУРСК — ЛЕФОРТОВО — МЕЩЕРСКОЕ
Вскоре семья в очередной раз переехала. На этот раз в Курск. Там 18-летний юноша устроился чертежником в управление московско-курской железной дороги и затесался в художественный кружок. Каждое утро юные маляры ходили на этюды. В любое время года: зимой, осенью, летом. По дороге спорили обо всем на свете. С теплотой вспоминали Украину. Обедали фунтом сала, головкой чеснока, копченой грудинкой и французскими булками. Для аппетита — фляжка нерукотворной. На десерт — кувшин топленого молока, которое было вкуснее всех пончиков и марципанов.

С Казимирой Зглейц (избранница была тезкой) обвенчался в январе 1902 года в храме Успения Богородицы. У пары уже был ребенок — мальчик Анатолий, но невеста стояла под венцом беременной во 2-й раз (Георгий родился в июне того же года). Конечно, было несладко, 2 маленьких детей, безденежье, тяжелый быт, да еще и муж, вместо того, чтобы зарабатывать деньги, шатается с кистями. Для него почему-то мазня, на которой редкий забор с наволочками и наперниками, казалась важнее первого зуба Толика. Женщина разрывалась между горшками, картофельной друнькой, стиркой, детским криком, а благоверный все рисовал. Через 2 года отправился в москву, где продолжил переводить краски. Писал женщин, пахнущих спелой рожью, стройные березовые рощи, скрытую под поземкой церковь. Так вот и жили: то вместе, то отдельно. В 1905 году родилась дочь Галя, и Малевич перебрался в коммуну в Лефортово. Там художники писали, бездельничали, собирали деньги на бульонные кости, а мясник всегда переспрашивал: для кого берете: для собак или для людей?

Разлука длилась полгода. За это время женщина окончательно убедилась, что их брак был ошибкой, потому что, несмотря на детей, благоверный, как и раньше, спокойно вымалевывает желтые домики и голых бесстыдниц с треугольниками на причинных местах. Поэтому собрала малышей и поехала далеко-далеко: в село Мещерское. Поближе к липовым аллеям, старинным усадьбам, больнице для душевнобольных. Теперь между бывшими пролегало почти 500 километров. Казимира устроилась фельдшером в психиатрическую больницу и влюбилась во врача. Со временем любовники решили, что они больше нужны в Украине, где бушевала эпидемия то ли оспы, то ли холеры, поэтому мать оставила детей на дочь завхоза больницы и поехала спасать мир.

ТА, ЧТО ПЛЕЛА СЕТКИ
Вскоре отец прибыл в Мещерское поближе к малышам и полюбил 20-летнюю Софию Рафалович. Девушку с волнистыми непослушными волосами, большими любознательными глазами, правильными пропорциями. Именно она заботилась о 8-летнем Толике, 7-летнем Георгии, 4-летней Гале. Лечила их простуды и готовила борщи с кабачками, яблоками, фасолью. Штопала одежду, пела колыбельные, сочиняла сказки. Авангардисту понравилась ее женственность, вот он и сделал ей предложение. София охотно согласилась.

Молодая жена полностью отдалась большой семье. Пока любимый писал коренастого садовника с ногами-лапами медведя и крестьянок в объемных юбках-колоколах с полными ведрами воды, жена плела сумки (авоськи) и торговала ими на базаре. Писала детские рассказы, которые даже печатали. Всячески поддерживала мужа, чтобы тот мог спокойно изображать жнецов, лесорубов, могильщиков, трУсов. Декламаторов, атлетов, путешественников, швей, злоумышленников. Сильных и ярких людей. А еще — непостижимый черный квадрат, крест и круг. Даму на железнодорожной станции, которая затерялась между расписанием, колеями, лестницами, часами и паровозными гудками.

Малевич еще сильнее углублялся в супрематизм. Разбрасывал на бумаге или, может, в бездне красные и синие прямоугольники. Сосредотачивался на абстрактных вещах, а еще — на цвете, форме, фактуре, движении. Участвовал в выставках «Бубновый валет» и «Ослиный хвост». Читал лекции, разрабатывал принты для тканей, придумывал супрематические платья, к которым должны подходить супрематические прически. Для этого следует разделить волосы посредине: одну часть покрасить в зеленый, а другую — в белый. Радости чередовались с несчастьями. В 15 лет от тифа умер Анатолий, и работы Казимира почернели. Через 3 зимы (на 11-м году супружеской жизни) София родила дочь Уну, но недолго молодая мать наслаждалась первенцем, через 5 лет умерла от туберкулеза.


Выставка супрематических работ Казимира Малевича, 1915 / wikipedia.org

СЛУЧАЙНОСТЬ, КОТОРАЯ НАПОЛНИЛА ЖИЗНЬ СМЫСЛОМ
От отчаяния спасла новая любовь к Наталье Манченко (между влюбленными разница в 23 года). На календаре был 1927 год, 10-летие октябрьской революции, старт коллективизации и строительства Днепрогэс. Начало первой пятилетки. Жених чувствовал себя счастливым и целостным. Он преподавал, посетил несколько европейских стран, принял участие в крупнейших выставках. Переехал с семьей в Киев, где читал лекции в художественном институте, писал статьи, завершил полотно «Святошин». Как и раньше, отличался живым взрывным характером, а еще — невероятной харизмой.

Мог зажечь собственной энергией любую группу. Горячо любил свою Наталью. Писал романтические письма и подписывался, как в юношестве, Казиком. Подчеркивал: «Целую крепко, но боюсь, как бы кость не треснула». Друзья не воспринимали его новую избранницу, один называл Наталью курицей, другой — случайностью, но все равно супруги чувствовали себя счастливыми и прожили вместе 8 лет. Наталья воспитывала Уну и поддерживала его в самые тяжелые времена: в момент сталинского террора и страданий от онкологии.

ГДЕ СЕРП И МОЛОТ, ТАМ СМЕРТЬ И ГОЛОД
Тучи над головой Малевича сгустились стремительно. Товарищ Сталин не понимал авангарда, поэтому требовал от художников ясной и понятной живописи, а не нагромождения кубов, крестов, красных силуэтов и белых домиков-надгробий. К тому же основатель супрематизма осмелился намалевать голодные безрукие фигуры, у которых вместо надбровья и скул торчал гроб. Подписал провокативно: «Где серп и молот, там смерть и голод». С тех пор начались аресты и репрессии. Художника обвиняли в шпионаже (не могли простить успех за границей), а тот, заполняя анкету, в колонке «национальность» выводил «украинец». За решеткой страдал от нарушения прав человека. От того, что должен прилюдно справлять нужду. Абсолютно разочаровался в действиях советской власти.

Первое заключение длилось недолго, 3 месяца, но отпечаток оставило глубокий. Большевики, чтобы вытрясти из художника «особо ценную информацию», прибегали к пыткам: впрыскивали в мочеиспускательный канал воду, и этим вызвали тяжелый воспалительный процесс, который осложнился раком простаты. Новые картины живописца приобрели трагический привкус. В них стало больше красного, вероятно, человеческой крови. Если дореволюционные крестьяне представали жилистыми и крепкими, то нынешние имели плоские торсы, лишились волос, глаз и носов, но оставались сильными духом. Большинство — на сине-желтом фоне или на фоне полосатых полей.


Супрематический гроб Казимира Малевича, 1935 / wikipedia.org

Во время второго заключения разработал идею многогранного стакана, потому что за решеткой обратил внимание на слишком хрупкое стекло, которое трескалось в ладонях. Когда Малевич освободился, поделился идеей со скульптором Верой Мухиной, а та запустила замысел в производство. Последний год оказался сверхсложным. Казимир не вставал с постели, отпустил бороду, окрестил себя Карлом Марксом. У него дрожали руки: опирался на бильярдный кий. Жил бедно, пенсии не получал, писал автобиографию. Составил сценарий погребения и макет гроба (просил положить с раскинутыми руками).

На могиле завещал поставить высокую колонну, на ней — телескоп,
чтобы каждый прохожий мог наблюдать Юпитер.
Самую большую планету Галактики…

Автор: Ирина Говоруха, писатель и блогер, Киев