И был день первый, и птицы взлетали из рук твоих,
И ветер пах грецким орехом,
Но не смел тронуть губ твоих,
И полдень длился почти что тринадцатый час,
И ты сказал слово, и мне показалось,
Что слово было живым.
И поодаль в тени
Она улыбалась, как детям, глядя на нас.

И после тени домов ложились под ноги, узнав тебя,
И хозяйки домов зажигали свечи, зазвав тебя,
И, как иголку в компасе, тебя била дрожь от их глаз,
И они уложились под твой прицел,
Не зная, что видишь в них ты,
Но готовые ждать,
Чтобы почувствовать слово еще один раз.

И те, кто любят тебя, молчат - теперь ты стал лучше их,
И твои мертвецы ждут внизу,
Но едва ли ты впустишь их,
И жонглеры на площади считают каждый твой час,
Но никто из них не скажет тебе
Того, что ты хочешь знать:
Как сделать так,
Чтобы она улыбалась еще один раз?