Два окна - желтых на черном небе
Вечный город со счета сбился - который щас век?
Папарацци молят о зрелищах
Бедняки о хлебе
А он умирает - слабый, маленький человек

Вчера его видели
в газетах и на экране
Он вроде бы кивнул и даже
улыбнулся на что-то в ответ
Так улыбаются сквозной распахнутой ране
Впускающей вместе со смертью - свет

Смешной язык, далекие полонезы
Правнук запутавших все и вся славян
Железный занавес,
и вечный привкус железа
В северном небе,
где ждут его Павел и Иоанн

Наверное, по-другому и не бывает
Желтые окна, черные облака
Вечный город вечно шумит
Смерть по-прежнему убивает
И если жизнь - чаша, то она, конечно, горька.

Все как прежде - от перестановки в сумме
Не ищи перемен, арифметика здесь проста
Все по-прежнему, только
когда он умер
Не с него сняли крест - его снимали с креста

Папарацци курили, дети жевали <орбит>
Кардиналы шептались: четвертая ночь без сна
Два окна в темноте - последний urbi et orbi
Два огня в черноте
Остальное - просто весна

В битве света и тьмы испокон не бывает тыла
У кого на ладонях стигматы, у кого - котлеты бабла
Только в жалобе пса на луну
Тоже слышится имя "Войтыла"
Для него и на небе продолжается эта война

Под привычное: "На кого же ты нас оставил?"
Понимаешь, что вечность нельзя отложить на потом
Но за сводом небес его ждут Иоанн и Павел
И печальную землю осеняют Южным Крестом