Перечитывала Радугу над Лондоном. Вспоминала нашу бурную молодость в рекламном агентстве. Взгрустнулось... Радуга, помнишь нашего, доброй памяти директора? Огромный, неловкий мальчик в ботинках 47-го размера. От его смеха вздрагивали и нервно оглядывались прохожие. Он любил пить вино лежа на бульварных газонах. Или притворялся, что любит. Ну поза такая...европейская...Я хочу забыть это широкое лицо, где самым нелепым образом сочетались громадные черные, глазищи султанской наложницы и нос корнеплод коренного жителя средней полосы. Здоровенный, я бы сказала брутальный широкогубый рот и реснички старого ослика. Грива до плеч, которая ему совершенно не шла и милая привычка поправлять крохотные очечки, сползающие с огромного носа. Его хотелось отругать и пожалеть, отшлепать металлической линейкой и дать конфету. И все это одновременно. ОДНОВРЕМЕННО. одноврЕменно. Пока люди вокруг меня употребляют это слово, пока дикторы телевидения и радио произносят его с ударением на третьем слоге, пока я сама путаясь в новых нормах старого языка буду говорить то так, то эдак, я не забуду его. Радуга, мне больно и радостно одновременно. Это здорово, что сверстники уходят не потому, что время пришло, а из-за дурацких несчастных случаев, правда? А он ушел из-за больших своих размеров. Ему трудно было бежать быстро. От смерти ведь надо очень быстро бежать?! Он был у меня до отъезда. Я с гордостью демонстрировала огромное пузо добытое на старости лет. Кормила его рыбным супом с сельдереем. Он рассказывал как долго болел, как чудом выжил и все такое. Я тихонечко радовалась, что этот "матерый человечище, эта глыба" еще покоптит небо,что он выглядит вполне здоровым. Он поправил меня. не одновремЕнно, а одноврЕменно. Радуга, его правда больше нет?