Интеллектуальный поиск всегда имел проблемы с финансированием, но сейчас ситуация поистине фатальна. Практически все свободные деньги обращены в капитал. Владелец капитала ожидает, что его деньги будут приносить доход, поэтому вкладывает их в ценные бумаги или получает от банка процент на сумму на счёте. Такое поведение считается рациональным. Если выплаты невысоки, это искупается надёжностью используемых элементов финансовой системы. Высвободить деньги и потратить их на исследование или разработку чего-либо с непонятной пока ещё отдачей в этой модели - весьма сомнительное предприятие. Язык современной нам экономики вообще избегает слова "потратить". Правильно говорить - "инвестировать". Инвестиция предполагает последующее возвращение денег их собственнику с прибылью. Под каждую инвестицию составляется бизнес-план, в котором прописываются способы извлечения дохода и сроки окупаемости. Для того, чтобы инвестор счёл инвестирование уместным, он должен увидеть, что бизнес-план обещает ему более высокий доход, чем тот, что он имеет сейчас. В случае интеллектуального поиска возможный доход непонятен, сроки окупаемости неизвестны, поэтому никто из тех, кто следует экономической логике эпохи, вкладываться в него не будет.
И раньше наукой занимались преимущественно энтузиасты, тратя на это собственные средства. Однако до капитализма деньги были, прежде всего, средством оплаты удовлетворения потребностей. Доходу противостояли расходы; грубо говоря, доход для того и был нужен, чтобы покрывать расходы. И расход на интеллектуальный поиск в этой системе был не более, чем способом удовлетворения одной из потребностей, пусть и весьма специфической. Кто-то тратит деньги на еду, кто-то на роскошную одежду и обстановку, кто-то занимается исследованиями. Переход к инвестиционной парадигме всё изменил. Деньги на еду - это инвестиции в рабочую силу, одежда должна соответствовать принятому дресс-коду, определять статус; то есть даже личное потребление встраивается в общий механизм, обеспечивающий возрастание стоимости (рост капитализации). Затраты на исследования, не предусматривающие прямой отдачи, капитализацию никак не увеличивают. Поэтому научный поиск выдавливается из социальной практики.
Хотя сначала капитализм как следует выдоил науку.
На входе в капитализм рынки были локальными, а производство - кустарным. В то же время, возможная прибыль определяется ёмкостью рынка. Чем больше товаров тебе удастся продать, тем больше ты получишь. И перед наукой была поставлена задача создать массовое производство, одновременно с этим обеспечив массовое потребление.
В науку пошли деньги, и накопленный к этому моменту человечеством интеллектуальный потенциал обеспечил скорый экономический эффект. Получаемые научные знания немедленно конвертировались в развитие производства. Процесс шёл так стремительно, что был назван научно-технической революцией.
Большую роль сыграл фактор "низкой базы". Поскольку ранее захват рынков не практиковался, открылось весьма обширное поле возможностей, на котором чуть ли не каждый шаг давал приращение качества. Любое достижение науки при правильном применении могло увеличить выработку или обеспечить более дальнюю поставку.
Однако по мере формирования глобального массового рынка эта поначалу воистину фантастическая эффективность науки стала снижаться. Основной массив простых решений был быстро выбран; путь от идеи до её экономической отдачи становился всё длиннее и извилистее, а разработка идей - всё более затратной.
Cегодня наука - довольно дорогая игрушка. Ей требуется сложное оборудование, много денег уходит на системное обеспечение. Очень мешает право собственности на информацию: надо платить просто за то, чтобы ознакомиться с тем, что уже достигнуто, и платить немало. У современных предпринимателей, как правило, нет свободных ресурсов, чтобы профинансировать исследования в тех объёмах, при которых можно рассчитывать на сколь-нибудь значимый экономический результат. Поэтому приходится прибегать к внешнему финансированию. Но кредит можно получить лишь на то, эффективность чего может быть заранее просчитана, то есть на более-менее известное. Наука всё больше превращается в практику улучшений. Бизнес из среды, питающей и подталкивающей научный поиск, превратился в фактор, его ограничивающий. Наука оказалась на месте лошади, польстившейся на золотой овёс, так хорошо восстанавливающий силы, и вдруг почувствовавшей удила у себя во рту. Теперь вместо того, чтобы свободно скакать, куда хочешь, приходится идти шагом туда, куда направляют.
ПОДМЕНА РАЗВИТИЯ ВИРТУАЛИЗАЦИЕЙ
У нас сохраняется некоторая иллюзия продолжающегося бурного развития, поскольку мы находимся в стадии ещё незавершившегося технологического рывка, связанного с повсеместным внедрением цифровых технологий. Наше сознание услужливо выстраивает ряд: где-то там, во глубине веков люди придумали колесо, потом научились выплавлять металлы, позднее освоили электричество, открыли атомную энергию, вышли в космос, теперь вот придумали интернет и технологию BigData. Человечество по-прежнему развивается.
Между тем, интернет и цифра, ставшие символом технологического статуса современной эпохи, свидетельствуют, прежде всего, о том, как капитализм отклоняет вектор развития. На самом деле интернет отвечает на базовый интерес капитала, состоящий в расширении рынка и снижении затрат на обслуживание продажи. Цифровые технологии построены на обращении в информацию всего, чего только возможно, поскольку обслуживание оборота информации наименее затратно. Они также позволяют дотянуться до потенциального покупателя, где бы он ни находился, постоянно побуждая его к покупке.
Виртуальный мир, открывшийся перед человечеством, является идеальной бизнес-средой. Он позволяет совершать сделки, полностью оторванные от материальной базы, в которых возможна небывалая ранее оптимизация факторов себестоимости. Не случайно большинство стартапов сегодня так или иначе связаны с цифрой: кажется, что тут можно делать деньги практически из ничего. Весь контакт с реальностью сводится к наличию компьютера и канала связи.
В действительности же деньги довольно жёстко пристёгнуты к материи. Их можно считать билетом на удовлетворение потребностей, а потребности у нас всё же в первую очередь материальные: надо где-то жить, что-то есть, во что-то одеваться. Неизбежно возникает предел виртуализации бытия, за которым предложение цифровых услуг не способно найти достаточного платежеспособного спроса. Человек не может потратить на приобретение виртуальных благ больше какой-то суммы, поскольку деньги нужны ему для покрытия материальных потребностей.
В то же время капитал стремится подтолкнуть мир к всё большему погружению в виртуальность, так как продажа услуг в цифровой форме позволяет максимизировать прибыль. Новые бизнес-идеи постоянно испытывают на прочность предел виртуальности, побуждая людей отказываться от материального в пользу виртуального. Нам предлагаются всё новые варианты цифровых отношений, и мы постепенно в них втягиваемся.
Этот процесс, который можно определить как тотальную цифровизацию, и заменяет сегодня развитие. Человечество активно втягивается в компьютер. Именно там, в виртуальности сегодня находится фронтир - передовая линия, отделяющая освоенные области от тех, что ещё предстоит покорить. А реальный мир в восприятии современного человека оказывается своего рода периферией, внимание которой уделяется лишь в меру необходимости. Если этот сдвиг сохранится, цивилизация неизбежно придёт в упадок.
Полный текст работы на сайте: http://culturolog.ru/content/view/3694/103/