Частично переписала тот отрывок, что выкладывала раньше (последний). Отказалась от садо-мазо и от всего прочего в этом роде. Налет слэш и впрямь был излишним. И сам этот герой, Каваннах, - другой. Он совсем другой внутренне, более жертва, чем мучитель. Я воспринимаю его именно так. Мне кажется, что человек может начать жизнь заново, уйдя от старых паттернов поведения, став как бы "чистой доской". Может быть, потом я верну его к ним, но какая-то внутренняя борьба все равно не прекратится, поскольку уже есть опыт иного поведения, и значит есть выбор того, кем быть - игрушкой привычки, опыта, или свободным человеком, Человеком Выбирающим. Когда я думаю об этом, то вспоминаю "Механический апельсин" Берджесса. Ведь Алекс не изменился даже благодаря чудодейственному методу лечения, внутри он продолжал оставаться преступником, который в силу выработанных у него условных рефлексов не может реализовать свой деструктивный потенциал. Но в конце книги, когда он снова стал способен на это (после попытки самоубийства), он все же смог приобрести иные ценности - и стал взрослым...


Я проснулся во тьме. Не помня себя. Ни имени. Ни прошлого. Я чувствовал боль. Я помню, как полз по грязи – долго, не понимая, куда и зачем. Я был ранен, но не помню, кем и за что. Я только хотел жить.
И вот я здесь. На холодном полу огромной комнаты. Я чувствую наготу, холод, страх… Пытаюсь встать, оттолкнувшись от стылого мрамора. Шаг за шагом – в никуда. Но слабость и усталость вновь опрокидывают меня вниз. Я падаю. Ударяюсь. Собственное тело не подчиняется мне, но я чувствую кровь на груди.
Я понимаю, что здесь есть кто-то кроме меня. Слышу его дыханье, тепло, стук сердца. Лежу без движенья – быть может, он подойдет. А может и нет, и тогда я умру.
Шаги. Хвала небесам. В темноте я не могу его разглядеть. Сильные руки приподнимают мое тело, словно пушинку. Пытаюсь сказать хоть что-то, но только невнятный хрип нарушает тишину вокруг.
Чувствую, что вот-вот потеряю сознание. Свет! Луч на миг осветил фигуру моего спасителя, и я жадно впитываю черты его лица – первого человеческого лица, что я видел за долгое-долгое время. Сколько времени прошло? Может, годы, а может, века… я не знаю этого.
Он что-то говорит, но я уже не слышу… Падение… Головокружение… Кровотечение… И темнота.

- Мы ждали тебя, колдун. И я рад, что первым нашел тебя. Я знал, что ты будешь здесь.
- Кто это - мы? Что это за место?
- Арахна. Этот замок построен под землей.
- Я видел свет…
- Фонари рабов. Снаружи от них постоянно светло. Наверх ведет длинный тоннель. Нас никто не найдет.
- Зачем… кому-то искать нас?
- Зачем? Хм…
Несколько минут мой визави молчал, глядя в окно. Это был высокий смуглый человек с иссиня-черными волосами и раскосыми карими глазами, мускулистый и гибкий. Сейчас он был обнажен по пояс, и ладонь его, словно в ответ на мой наивный вопрос, тяжело лежала на рукоятке гигантского ятагана.
- Подозреваю, что найдутся те, кто пожелает твоей смерти, колдун.
- Моей… что?
Я не мог понять, кому понадобилась моя смерть. Что я мог? Может, ограбил кого-то или… или убил?
- Лаэр!
- Да?
- Помоги мне…
Он подошел, протянул руку. Превозмогая боль, я поднялся. В тот же миг накатила тошнота, перед глазами замелькали красные точки…
- Не могу…
- Не вставай. Я сейчас.
Он вышел, я же остался беспомощно лежать, глядя в потолок, и в мозгу моем все звучали и звучали слова о смерти. Я не хотел умирать. Очень и очень не хотел. Лаэр называл меня «колдуном», я же не помнил ничего об этом. И вообще ни о чем не помнил.
Наконец, он вернулся. Протянул мне небольшое круглое зеркало в серебряной раме. Деликатно вышел.
Не без внутреннего трепета я смотрел на себя.

- Странный ты, колдун. Не такой, как все. С виду слабый, как мокрица, но я наслышан о твоих «подвигах». Ничего не помнишь, говоришь? Что ж, может, для тебя так лучше… Наворотил ты дел, колдун. И знаешь что? Вот смотрю на тебя, и чувствую, что лучше бы мне быть подальше отсюда. Какой-то ужас ты нагоняешь, колдун… Хотя и предупреждали меня братья о том, как обманчива внешность… «Он как ангел, - говорили, - только волосы у него, словно вороново крыло, и плащом его всего покрывают, с головы до ног…» Ангел ангелом, а в душе твоей – только злоба. Ты и впрямь похож на него…
- На кого, Лаэр?
- На Ворона, твоего отца. На Мориона.

Здесь всегда была ночь. Круглые сутки – одна только ночь. И тишина, словно в могиле, только изредка доносился снаружи звон рабских мотыг. Я жил в постоянном страхе. Во сне я видел каких-то людей, молодых и красивых людей, но все они были мертвы… Еще видел женщину с до боли знакомым лицом – такие сны вызывали смешанные чувства. Досаду, смятение и ощущение потери.
Просыпаясь, я встречал взгляд Лаэра. Долгий, испытывающий взгляд. Порой мне казалось, что он сам готов убить меня. А иногда…
Между нами установились странные отношения. Чаще всего он сторонился меня, всегда, впрочем, прислушиваясь к моим просьбам. Но порой, просыпаясь, я слышал поспешный хлопок двери, словно он боялся, что я застану его здесь. И этот взгляд… Я ловил его, когда он думал, что я занят и не замечаю ничего вокруг. Иногда, читая, я чувствовал, как этот взгляд чертит дорожки на моем лице. В такие моменты мне хотелось выставить его вон из комнаты, но что-то мешало мне так поступить. И я продолжал делать вид, что не замечаю…