[показать]
Сижу вот, и пишу понемногу от нечего делать...

Лиц не видно. В бескрайнем зале темно, и только огромная черная птица лежит на каменном полу с распростертыми крыльями. Словно очнувшись от тяжкого сна, он поднимает голову, оглядывается – никого, ничего, - медленно приподнимается и встает. Волна черных волос ниспадает на его тело, скрывая наготу. Он делает несколько шагов, но его колени подкашиваются, и он падает – беззвучно, бесшумно. Шелест ткани и вновь тишина.
Откуда-то возникает еще одна тень. Скользит по стене – и темная фигура склоняется над лежащим. Дрожащая рука робко тянется к бледному овалу лица в обрамлении черных, цвета воронова крыла волос, украдкой касается приоткрытых губ – и тут же испуганно замирает, внезапно обогретая дыханьем незнакомца. В этот же миг в темноте вспыхивают два красных огонька. Шепот разносится под сводами зала, многократно повторяемый эхом:
– Где я? Что это за место?
Но он не получает ответа. Вошедший поднимается – в руке у него длинная плеть – и покидает сцену. Тучи, затягивающие небо, на миг приоткрыли лунный серп, и в его прозрачном сияньи на точеном лице лежащего блеснули две дорожки сбегающих слез.

Он пришел ночью. В несколько скользящих шагов подошел к кровати и замер над спящим, задумчиво глядя на него вверху вниз. Рукоятью плетки, которую сжимал в руке, приподнял одеяло, неуловимо, по-змеиному наклонился, чтобы коснуться все еще кровоточащей раны, пересекающей грудь лежащего. Тот застонал, веки дрогнули, но сон крепко сжимал его в объятьях. Вошедший покачал головой, будто бы сокрушаясь, и, подойдя к окну, распахнул его настежь. Ветер тут же ворвался в комнату, освежив и оживив ее. Раненый открыл глаза и повернул влажное от пота лицо навстречу свежему воздуху.
– Спасибо… - прохрипел он и тут же закашлялся. Справившись с собой, откинул назад волосы, жарко липшие к лицу, спине и покрывающие кровать. – Я вижу страшные сны, но ты спасаешь меня…
– Я здесь, чтобы спасать вас, милорд… Но и вы… - снова летящие шаги, взгляд сверху вниз, прикосновение холодных рук к пылающему лицу, - вы тоже можете помочь мне. Помочь мне убежать от себя.
– Я ждал этой просьбы…
Плеть перешла из рук в руки. Несколько мгновений лежащий мог удерживать ее в руках, но миг – и с металлическим стуком она откатилась прочь.
– Прости… Сейчас я не могу сделать этого… - отчаянье и слабость, искреннее отчаянье и неподдельная слабость.
– Нет… Это вы меня простите.
Последние слова – сдавленно, сдерживая душащие слезы. Секунду поколебавшись, тень метнулась прочь.

Вскоре он смог вставать самостоятельно и делать несколько шагов, держась за стены. Но чаще он лежал, играя кистями одеяла, и смотрел за окно, где лил нескончаемый дождь. Все тот же дождь, вечный спутник его мыслей и судья дел.
– День все короче.
– Это так. С каждым днем мы делаем шаг к вечности… - говоривший так в задумчивости созерцал струи дождя, омывающие стекло с обратной стороны. К поясу пристегнута неизменная плеть с длинной металлической ручкой.
– Подойди ко мне.
Тонкие, но сильные руки потянулись к ремешку.
– Что вы задумали, милорд?
– Ты же хотел разделить со мной мою боль…
Треск разрываемой ткани. Обнаженные плечи. Ты дрожишь? Короткий свист и вскрик. И снова. И снова.
– У тебя сладкая кровь… - гибкие пальцы бегают по спине, терзая раны и смешивая боль с неизъяснимым наслаждением. Он повернулся, желая видеть глаза…
Два тела, две птицы, две темноты сплелись под звуки грозы, крича и плача от боли, страсти, одиночества… Две тени метались на полу в магической борьбе, где нет и не может быть победителя, где лишь боль и отчаянье, и уже не понять, где чья кровь, где чье наслажденье, чей крик и кто первым упадет ниже, на самое дно, раскинув руки, забывая дышать, теряя сознание. Теряя себя.