В небе курят тучи,
Мисс луна бела и томна.
В пасти неба чёрном, будто бы большая пломба,
Вижу звёзды рассыпаны по небу произвольно.
Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно.
История проста моя, стара, как мир она, как старая приисподняя,
Исправно перестирана до дыр затёртая, избита рицидивами.
Её не рассказать изливами фразами красивыми.
:
Я был убит выстрелом в грудь,
В этом суть, в этом чёрствая правда,
Голые факты, как ртуть.
Мои надежды расстеклись по тротуару липкой струйкой крови.
Их было четверо, в чёрном джиппе Рэндж Роберт.
Каждый был скользок, был бел, как медуза,
Каждый был вооружён в дривеальном музее.
Эти шавки были посланы одной корявой мордой -
Он знал точно, что я выйду ночью в этом месте города.
Дюжины очередей людей. Никого мимо.
Шавки расстреляли меня, все магазины
И напрасно смертельной стала пуля номер два.
Выкорчивала разум из расширенного глаза,
Я едва-едва понял, что двинул кони,
Что я будущий гвоздь похоронной церемонии,
Беснуясь в огонии, я подумал:
"Весело им будет в морге собирать моё гнилое месиво!"
Озяб:
Не естественно расплостанный, металом нашпигованный.
Я будто бы красной краской на асфальте намалёванный Лежу, жду карету скорой помощи -
Они там приберут к рукам мои младые мощи.
Очень красиво небо, очень бледна луна, чувствую, становится вселенная мне вся видна.
Она напоминает сахарную вату - розовое, мягкое, немного липковатое.

Yo!Приторное, пустая, новый ракурс постигая,
Я пишу кровавым сердцем жизнь с чистого листа.
Я видно червовый тост, свой последний блюз,
Напеваю, ожидая, когда Бог откроет шлюз в тот мир,
Мой мир уже в страсти плоти миражи, бледные химеры, фантомы, странные чужие.
Боже гложет страх в небе целом.
Не понятно, как я буду отмывать все те тёмные пятна
С биографии на страшном суде.
В этой биографии самому себя я упустил момент расплаты за грешки земные.
По всей строгости закона божьего забыл я,
Что не рыпаться на большого папу,
Что Богу позеленее жилистую лапу.
Странно верить в независимость прокурора Господа, что предстоит война покруче Халакоста мне.

Просто я одинокий остров, в море что раскинулся от жизни да погоста.
Как Андрей Балконский всматриваюсь в небо, как в пустые лица.
Моё небо без участия рад двадцать без участия тех лиц.
Милиция и скорая помощь прибывают флангой, медленно, славно,
Как будто в ритме танго, человек двадцать в общей сложности.
С моим телом обращаются умело, сразу видно - знают своё дело.
Люди в форме что-то пишут в протоколах,перетряхивают карманы, поднимают гильз ворох.
Люди в белых халатах накрывают простынёй глаза, но я знаю - там, сверху в апатичных небесах дымно курят тучи,
Мисс луна бела и томна, пасти неба чёрной будто бы большая пломба.Вижу звёзды рассыпаны по небу произвольно.
Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно...