Прости меня, что не смогла уйти, почуяв, что опасно,
когда захлопывалась клетка, и что влюбилась стало ясно,
когда должна была бежать прочь от тебя что было силы,
чтобы свободу сохранить, остаться твердой, чистой льдиной.
Но сумрак неулыбчивый опасных глаз твоих
во мне убил желание свободы. Мне век бы видеть их,
и снова отблеск в них ловить по-адски черного огня,
и быть пронзенной насквозь копьями твоих густых ресниц. Сама
я ради этого сдалась в твой плен, я, гордая, пошла к твоим рукам,
чтобы мне цепь на шее застегнули. Да что тут говорить, ты знаешь сам,
как было. По умыслу, от скуки, - все равно. Уже не так важны мотивы,
ведь все уже не будет так, как прежде, не будет безмятежно, так, как было.
Ты тяготишься мной теперь, я знаю. Молчишь, не хочешь говорить. Но почему?
что изменилось? А ведь было - мы и часами говорили. И я кричу,
бьюсь лбом о холодность твою, я натыкаюсь на осколки льда, но тебе нет дела
до игрушки, что забавляла раньше, но теперь тебе вконец уж надоела.
я пробовала вновь взлететь, из льда и камня крылья с корнем вырывала,
но над свободой вновь любовь вставала, и говорила: крыльев не вернуть!
Пыталась от нее сбежать, освободиться, но вновь оглядывалась на свой путь,
и видела, что не взлечу, и из обрубков, оставшихся от крыльев, кровь хлестала.
Любовь - она меня привязывала к скалам, но, странно,- сил меня лишая, окрыляла.
В неволе терпко-сладкой я чуяла свободу, я возвращалась вновь к любви - к тебе.
И не вини себя. Я благодарна Богу, что Он вписал любовь в моей судьбе.
Любовь открыла мне такие горизонты, что и не снились ледяной гордячке.
Я просто все испортила сама. Наверно, напугала я тебя в своей горячке,
ты оказался не готов к такому чувству, не думал, что тебя всерьез полюбят.
А может, правда, просто надоела? Не знаю, что теперь и думать.
Быть может просто совершила я ошибку роковую? Часто так бывает,
надкусанное яблоко: попробовали - но на вкус не то - раз не понравилось - бросают...
Пусть ты теперь меня, быть может, презираешь, и только потому
не хочешь говорить со мной - имеешь право. Я все когда-нибудь пойму,
я не виню тебя. Ничуть. Что б ни было. Пусть больше мне свободы не испить,
и крыльев больше мне не отрастить, хоть даже постараюсь, тебя мне не забыть,
но лишь хочу я, чтоб ты просто был, чтобы я знала: где-то там есть ты,
хочу я точно знать, что ты - живешь, и воплощаешь в явь свои мечты,
что у тебя успешная карьера и семья, и все преграды ты одолеваешь,
что, девушку другую полюбив, ты радуешься жизни и счастье познаешь.
Молчанием своим добился одного: умрет моя надежда быть с тобою вновь.
Лишь будет утешением, лекарством для меня уверенность, что жив ты и здоров.
Как ни старайся, молчанием своим не вытереть из памяти моей себя,
ведь все же, что бы ты не думал, и как бы ни было, ты - первая любовь моя.