Носом дышите, засранцы, носом!- поучал нас, юных спортсменов, гуру бокса 16-летний Вадик Величко. Дышу носом. Медленно засасываю колючий осенний воздух. Выдыхаю. Струйка пара, едва возникнув, почти мгновенно растворяется в сгущающихся сумерках. Хлопает входная дверь. «До свидания, Антон Николаевич!» Оля или Лена, бухгалтер или, возможно, юрист - обитательница сытого директорского этажа. Гладкое детское личико, губки, грудки, ножки, острые каблучки. Исчезает за углом прежде, чем мой мозг успевает собрать из осколков фраз что-либо осмысленное в ответ. «Теряешь форму, старик» - тотчас просыпается внутренний критик. «Теряешь форму – дай мозгу корма!» - подключается внутренний менестрель. «Пошли на хуй, оба!» - с запозданием наводит порядок их близнец, прапорщик шизофренических войск. Отталкиваюсь от бортика. Темнота вокруг сгущается до почти вещественного состояния, и лишь редкие фонари не дают полностью раствориться в ней, превратившись в едва уловимый шелест падающего листа, в тень прошмыгнувший мимо кошки, в запах пригоревших котлет в форточке первого низкого этажа. До стоянки от офиса почти 200 шагов. Проделываю их как во сне, осторожно, боясь то ли внезапно проснуться, то ли навсегда уснуть. Всхлипывает сигналкой автомобиль, я с облегченьем осыпаюсь в его уютное кожаное нутро.
На часах 7-22.
«Ещё не поздно, ещё не рано, не ухожу я из ресторана!!» - орали мы в свои 20 лет, гогоча, обливаясь Жигулевским, даваясь блядовыми чебуреками. Мы неслись вперед, обгоняя время, и оно, распятое на циферблате, пасовало тогда перед нами. Потом что-то стало неуловимо меняться: заглядывая в будущее, мы по капле теряли настоящее. Почувствовав пустоту, пытались истерично заполнить ее всем, что попадалось под руку: вином, женщинами, чужими мыслями. Это все прошло. Теперь, даже торопясь я не пытаюсь успеть. Цифры на циферблате остаются лишь цифрами, а стрелки не наносят более смертельных ран, бессмысленно кружа в пространстве разновеликих планет