Экстренная реанимация философа К. на время отвлекла меня от грустных гендерных мыслей. Мужество, с которым переносил Кашин жизненные испытания,заставило меня сделать вывод о принадлежности нач.философа к школе стоиков, о чем я немедленно его и известил. Оставив попытки раздробить забытую богом и едоками карамельку, философ поднял к потолку два мутных карих глаза и гс чувством продекламировал: "Жизнь-она не для печеньев и сладостей, а для говна и гадостей!"
" Во-во, я и говорю понаехали в Москву говна всякие,живут князьями, а простому человеку через это ни вздохнуть,ни пернуть"- почесываясь под несвежей армейской майкой , в дверях возник п-к Грушин. Не не найдя в себе достаточных сил противостоять агрессору, я поспешил ретироваться обратно в комнату, малодушно оставив Кашина на полковничье поруганье.
Через какое-то время голоса спорящих сделались неразличимы, слившись в сплошной гул, изредка прерываемый фальцетом Кашина: "Кто пидорас, я пидорас????".