Почему-то принято считать, что мы летаем от счастья.
У неё так никогда не было...
Её первое длинное платье, первый бал, первый танец, первый поцелуй - никогда не были связанны с полётом. Нет, она уверенно шла по Земле цокая каблучками...
Только дома, когда в комнату вливались сумерки и приходилось откладывать книгу, чтобы включить свет, она могла потянуться и немного взлететь над полом. Чуть-чуть...

Свою тайну она открыла однажды одному человеку.
- Ты знаешь, я умею летать. - После этого она хотела объяснить, что это вовсе не полёт, а так, умение стать чуть легче... И что она никогда не летала над городом на метле, например, как летала Маргарита.
Но он не дал ей объяснить.
- Мы все летаем во сне! - Сказал он. После этого он крепко её обнял и поцеловал. Руки у него были большие и сильные. Маше даже показалось, что внутри у неё что-то хрустнуло от его объятии.
- Пичужка моя, чижик. - Говорил он ласково.

"Наверное, я сама всё это придумала про полёты. Вот - сказочница." - Подумала Маша и после этого уже никогда не летала, разве что во сне.

Скоро у них родилась дочка. Девочка была очень красивая. "Птичка моя!" - Называла её Маша и любила больше всех на свете.
Маше теперь приходилось летать по кухне, когда она готовила обед, или по комнатам - вытирая пыль. Все женщины летают...
Девочка также, как когда-то Маша, любила воздушные шары. Она начинала смеяться когда мама надувала ей очередной шарик.
"Ещё, ещё! Хочу большой шарик!" - Кричала она радостно.
После этого она подолгу играла с разноцветными шарами, подбрасывая в воздух и не давая им опуститься на пол. Ведь на полу, как и тогда, сидела уже другая кошка и поджидала когда можно будет и ей стукнуть по шарику когтистой лапой.

Дочке было четыре года, когда однажды Маша зашла в её комнату и вдруг почувствовала, что что-то здесь не так.
Дочка мирно спала в кроватке, несколько игрушек лежало на ковре. Маша подняла их и положила в коробку.
Но, всё таки, что была в комнате не так? Она оглядывалась, не понимая своей тревоги. Наконец - подняла голову кверху. -
Под самым потолком, привязанный к люстре, висел большой голубой шарик.