Петля.
И я.
Должна быть плеть.
На наших кухнях – так, обычно.
Приятно в город посмотреть.
И выругаться неприлично.
Еще приятней – слыша плач,–
Агата, помни: я десятый,–
разрезать плоть на зимний плащ
и оценить ее предвзято.
Вы перепутали со мной
Бездомного: тот был бедняга,
а я – открытое окно
в февральскую ночную мякоть.
Я до безумия один.
До боли в желваках – другая
зовет меня “мой господин”,
за безответность не ругая.
Артерии – в абрис узла.
И нервы сплетены в веревку.
Петля.
И я.
И в плеть – чресла.
И мир, примеренный в обновку.