Я тебя съем

Я знаю два-три отчаянно-смелых телеканала. Не перестаю поражаться упорству и стойкости их хозяев. У них в эфире до сих пор нет своей кулинарной программы! Это поступок гордых людей. Прямо самураи. В смысле, камикадзе. Такое поведение продюсеров близко к самоубийству. Пока эти отчаянные одиночки упорствуют и оригинальничают, на соседних каналах шипит масло, булькает жаркое и томится буженина.

Вот знайка-энциклопедист фарширует утку, рассказывая при этом про Махабхарату. Вот актриса-ведущая впервые в жизни нарезает батон и учит этому искусству зрителей. Вот сменяют друг друга повара-профессионалы. Мужественные с виду мужчины у плиты мгновенно переходят на какой-то лакейский тон. О продуктах говорят уменьшительно-ласкательно: «грибочек», «сметанка», «лучок», «курочка», «огурчик», «перчик», «маслинка», «лимончик».
Быть оригинальным на телевидении смертельно опасно.
Шутить с рейтингом может только безумец.
Сколько раз в день человек слушает Брамса? А сколько раз ест? Показывать нужно то, что близко и понятно большинству.
Императорский балет, например, был понятен элите империи. Она (узкая прослойка балетоманов-придворных) хорошо разбиралась в этом деле. Знала, где должны быть руки, если ноги прыгают, и кто это там с черными перьями танцует у озера. У Императорского балета был высокий рейтинг среди узкого круга почитателей. Широкие массы тогда были в рабстве. И в театр не ходили. А сейчас, когда все освободились и пошли на балет, наступило разочарование. Тонкостей уже никто не улавливает. Приземлилась балерина на ноги, не убилась — ну и слава Богу! Кому охота вникать во все эти фуэте, батманы и узнавать, чего хочет Альфред от Царицы Ночи. Поэтому театров, где опера и балет, даже в столице раз-два и обчелся. А ночных клубов с сисястыми танцами у шеста — сколько душе угодно. И либретто читать не надо. И хорошо все видно.
Но вернемся к кулинарным телепрограммам.
Человек думает о еде чаще, чем о любви. Как минимум, три раза в день. Поэтому кулинарные программы должны идти чаще, чем любовные телесериалы. Голодному человеку приятнее следить за приготовлением по телевизору пиццы, чем смотреть новости про очередной упавший самолет или переворот в Таиланде.
Но дело не только в физиологии. Тайна высокого рейтинга кулинарных программ не в этом. Подобное объяснение было бы слишком наивным. Кулинарные программы сильны другим. Это программы о счастье, о мечтах, о вере в справедливость и надежде на лучшее будущее. Они сильны именно этим. Кулинарные телепрограммы обращены к глубинам нашего подсознания.
Когда я был голодным студентом и был женат на такой же полуголодной студентке, нашим любимым развлечением по вечерам было изучение набора ярких открыток под названием «Кухня народов СССР». Цветные фотографии лагмана и сациви, чебуреков и хин-кали, наполеона и филе по-суворовски я помню до сих пор. Они уносили нас в далекое и счастливое будущее. Мы грезили наяву. Но когда у нас появились деньги и собственная кухня, мы так и не приготовили ни одного блюда из этого сказочного списка. У меня было стойкое ощущение, что все это мы уже когда-то давно приготовили и съели. Как известно, ожидание праздника зачастую приятнее самого праздника.
Как-то в институте на экзамене по истории изобразительного искусства мне попался билет с вопросом о малых голландцах. Мне было семнадцать лет, и я смутно припоминал все эти натюрморты и незатейливые жанровые сценки. Наш замечательный профессор всегда делала скидку на то, что мы будущие режиссеры , и позволяла иногда полету нашей фантазии компенсировать отсутствие знаний.
Я начал нахально импровизировать. Рассказывал жуткие, душераздирающие истории о кошмарной жизни Голландии того времени. О том, как весь голландский народ сражался с испанцами и почти весь погиб (я до сих пор не знаю, когда была эта война с Испанией и была ли она вообще), как несчастные голландцы вымирали от чудовищных эпидемий холеры и чумы, как они тысячами тонули во время своих кругосветных плаваний. Я пытался вставить еще что-то и о зверствах инквизиции. Но, к счастью, вовремя остановился. Словом, в Голландии, по моей версии, был кромешный ад. И чтобы как-то компенсировать весь этот кошмар, чудом выжившие голландские граждане заказывали эти миленькие натюрморты с ежевичными пирогами и подстреленными перепелами и, глядя на них, отключались от ужасных будней.
Мой профессор терпеливо выслушала всю эту ахинею и неожиданно отпустила меня с миром.
Я знаю только одного человека, который готовит то, что рекомендуют зрителям ведущие кулинарных программ.
Остальные, полагаю, просто грезят с открытыми глазами. Кто о такой кухне, как у Юлии Высоцкой. Кто о таком муже, как у Юлии Высоцкой. Кто о такой жене, как Юлия Высоцкая.
Кулинарные программы заставляют мечтать о своем доме, который когда-нибудь будет таким. О том, как будет здорово, когда появится кто-кто, кому можно будет сделать этот замечательный ужин. Или подать в постель такой изысканный завтрак. Это обязательно будет! А пока нужно записать рецепт. Чтобы в тот чудесный миг оказаться во всеоружии и не упустить свой шанс.
Роман ШИРМАН
[550x487]