Тонкие перья облаков нарисованы на бесконечности голубого, пока не выжженного зноем неба. Еще прячется в тени белых развалин ночная прохлада, еще не затерта слюдяная штриховка каменистых тропинок, нанесенная за ночь сотнями хрупких улиток, и ветер лениво перебирает шуршащие усатые травы, допивая из маковых чашек последние искры росы. Тишина древних стен окантована шелестом волн, равномерно катающих камешки по узкой полосе берега между отвесных обрывов, и прошита одинокой нитью песни жаворонка. И вдруг в этот незыблемый покой, где, казалось, останавливается само время, далеким отзвуком докатывается чистый и высокий голос трубы: один, другой, третий – и вот уже серебристые переливы плывут меж небом и землей, растворяясь в теплом дрожании нагретого воздуха. Корабли подняли флаги.

Долгий-долгий летний день начался…