Некоторое время, до выяснения пола птицы, жила без имени. По традиции была наречена мамой. Окраса была ярко голубого. Нужно отметить, что это была первая животина женского полу, появившаяся у нас. Какое-то время она дичилась. И совершенно не шла в руки.
Наша комната в ту пору представляла собой рай для птицы. По стене и через всю диагональ комнаты были натянуты веревочки и по ним вились всевозможные плющи и цисусы. Птица чувствовала себя там в родной стихии. И совершенно понятно, почему со временем из клетки она просто переселилась жить в комнате. Комната, несомненно, просторнее клетки. Хотя клетку Глашка тоже, несомненно, считала своим домом, поскольку она там кормилась и спала. Дверка клетки всегда должна была быть открытой. Днем попугайка залезала туда только, чтобы поесть, но каждую ночь она залетала в клетку, садилась на жердочку и засыпала. Но боже упаси, кому-нибудь попробовать закрыть ее в клетке. Птица начинала жутко трещать, те у кого когда-то были попугаи, конечно же, меня поймут. Долго этот треск выносить совершенно невозможно. Утром, если она просыпалась раньше всех и видела какое-то движение в комнате так же начинала трещать, успокаивалась только тогда, когда на нее начинали обращать внимание. Очень любила, когда с ней разговаривали, правда, сама говорить по-человечески отказывалась, щебетала на своем птичьем.
Излюбленным местом у Глашки был карниз для штор. Как только в поле ее зрения появлялось что-то интересное, она начинала бегать по карнизу влево в право, но не прямо, а боком забавно перебирая лапками и производя коготками стук подобный печатной машинке.