Это цитата сообщения Пупок_Вселенной Оригинальное сообщение

-- В страницу текста мысль не вставишь – сказал мой молодой коллега и решительно закурил, глядя на меня с превосходством, свойственным возрасту и состоянию духа. Коллега, конечно, неправ, поскольку в страницу текста можно вставить не только мысль, но и целую теорию.

На странице текста можно написать о том, что ты счастлив или несчастлив. Страница стерпит все – доводы, настоящие или выдуманные, слезы, вымученные или как из ведра, жалость, показную или искреннюю, гордость, чрезмерную или так себе, восторг – щенячий или из вежливости. На странице текста можно запросто написать заявление об уходе -- ну вот так прямо взять ручку да и написать, и плюнуть на все, выйти из привычных дверей и отправиться пешком черт знает куда, за край света, сколотить там бревенчатый дом, завести дикую собаку, жечь костер, щуриться вечерами на заходящее солнце и думать: пустое все, пустое.

И разными другими способами можно до неузнаваемости изменить свою жизнь с помощью страницы текста. Например, написать в письме любимой девушке: «Дорогая, я страшно соскучился, и поэтому просто увидеть тебя в очередной раз мне уже мало. Давай завтра увидимся и останемся вместе навсегда?». Хотя, конечно, можно и так: «Знаешь, мне проще сказать это в письме, но я думаю, дальше встречаться нам не стоит. У меня, человека корыстного, подлого, мелочного и жестокого не хватает, как ни странно, смелости взять на себя ответственность и за твою судьбу». И пить себе вино с друзьями и необременительными подругами в то самое время, пока любимая будет рыдать назрыд – над несчастной какой-то смятой страницей текста.

Или, черт подери, родить наконец что-то настолько грандиозное и непонятное, что все вокруг немедленно сочтут написанное (а то и нарисованное) или шизофреническим бредом, или великим человеческим открытием. Но в любом случае, выпучат глаза, откроют от удивления рот, покрутят пальцем у виска, произнесут нараспев:
-- Да ты, дорогой друг, со-о-о-о-о-о-всем ебанулся! – и станут, взамен прежней брезгливой легкомысленности, уважать автора, а исподволь даже и побаиваться.

Состоящий в дружеских со страницей текста отношениях человек, чего уж тут скрывать – удачлив и бесстрашен. Ничто не беспокоит его, хозяина своего времени: ни курс иностранных валют, ни ушедшая безвозвратно благосклонность незамужних женщин, ни зависть коллег, ни ноющая по вечерам печень. Всегда под руками нужные инструменты: три минуты – и готов куда надо донос, написана патриотическая статья в газету «Досуг Обнинска», по свежесостряпанному заявлению выдан кредит, написана нужного содержания записка ребенку в школу, и пачка пыльных квитанций робко ждет на краю стола очереди, которая обязательно подойдет. Но как несчастен тот, кто со страницей текста в ссоре! Вот грустно бредет он утром к едва открывшейся станции метро: в руках – смятый «Московский комсомолец», в кармане – сто двадцать пять рублей, четвертной мелочью, в глазах – апрель тысяча девятьсот семьдесят четвертого года. Думает человек: «И для чего я написал эту докладную? Мелочь же, быт…Черт, заело просто. Или развестись? Надо после обеда подумать». Но не его ли после обеда видим мы, несущегося, будто ошпарен, по коридору к двери с надписью «Приемная. Председатель Правления Хачатуров Е. Ж»? И не он ли выходит оттуда с обвисшими плечами и плесенью во взгляде, держа в руке страницу текста с размашистым отказом в левом верхнем углу? Он, он, голубчик. Он вернется домой и за ужином, состоящим из магазинных пельменей и Якубовича в корейском ящике, скажет жене:
-- А знаешь, Нинка, раньше я как будто чего-то в тебе не замечал…

Весь существующий мир умещается в квадратных рамках листа. В них, белых и беспристрастных, лежат конституции и государства, пенсии и премии за достижения в области точных наук, зарегистрированные деторождения и нередкие суициды, террористические акты, рок-фестивали, войны, перемирия, территориальные споры и вздорные теории – страница за страницей, текст за текстом, человек за человеком, день за днем, год за годом.

Каждая страница текста – это секунда, прожитая всеми нами сразу и вместе. У каждой страницы текста – своя история.

Правда, эта вот – кончилась.