Моё одиночество закончилось, и его как не бывало. Лишь едва заметный след остался, да и то, только в моём дневнике и моей памяти.

Сейчас моя квартира похожа на общежитие. Спят на всех диванах, и даже мне приходится делить свою кровать с маленькой девочкой.

Уже четверо суток я что-то праздную: то сдачу экзамена, то свадьбу…

О свадьбе.

Я не очень-то была приглашена. Но только по тому, что моё приглашение считалось чем-то самим собой разумеющимся. Я же знала, что такие мероприятия не проходят для меня без приключений.

Я сижу дома, устроила фото-сессию своей сестре, сбрасываю фотки на комп, программа не работает… Звонит папа и говорит: лови такси и приезжай. Другая бы сказала: «Как?! Сказал бы сразу! Мне же надо помыть голову, сделать укладку! Я  без маникюра! Ну а одеваться краситься?! Уже 7 вечера! А это ещё и на другом конце города! Я приду под самый конец, смысл уже?» Именно так я и хотела сказать. Но машинально одела свой «костюм» -- золотые широкие шёлковые брюки на бёдрах, обтягивающую чёрную маячку с голой спиной и глубоким декольте, каблуки, маленькая сумочка, на шее намотан длинный специальный вечерний шарф из тонкой сеточки, который свисал почти до самых колен. Макияж тоже проверенный – яркие, чётко выделенные глаза, ровный светлый тон кожи и нежные розовые сверкающие губы, но самое главное глаза. А вот волосы и маникюр … на них у меня не было времени. Но это не помешало мне в ту ночь быть на высоте.

Своим появлением я привлекла слишком много внимания – прошлась своей победоносной походкой под ручку с папой, одарила голливудской улыбкой всех тех, кого знала, при этом сохраняя своё спокойствие, вольяжнось, грацию в движениях и мимике. Я практически нарочно так себя вела --  так требовало моё амплуа, мой образ. Я специально не смотрела в сторону, где были все молодые, ровесники молодожёнов -- по двум причинам: я там никого не знала и все смотрели на меня. Все не просто смотрели на меня, а оценивали: оценивали девушки мой наряд, оценивали парни мои движения, пою походку, мою фигуру. Но я вела себя уравновешенно и даже немного надменно. Все ждали когда же я уже выйду на танц.пол и покажу себя, ждали – может в конкурсах буду участвовать? Хотя врядли – такие не дурачатся …

Ну и дождались. До моего появления все девчонки танцевали, старались… Но когда вышла я (так потанцевать для себя, с краю), тогда-то девчонки решили, что им лучше посидеть! Тут тоже я играла, я могла бы делать как все – два притопа, два прихлопа, но я танцевала, не сковывая себя.

Ну а потом наш коронный номер – мы с папой танцуем на сцене… Ну что тут сказать J Все операторы – нас, вся публика – на нас. Кое-то даже перестал танцевать вовсе – может мы сейчас представление покажем. Ну в общем всем понравилось. Потом невеста поняла, что ей внимания мало, а нам много, и залезла к нам на сцену. Мы с папиком уступили ей сцену и удалились под аплодисменты. А невесте там стало скучно…

На свадьбе было много молодёжи, и как на любой вечеринке есть самый-самый, любимчик публики – Блондин. Победитель всех конкурсов, все взгляды на него, все призы ему, все аплодисменты ему, он лучше всех, он красавчик, его все обожают, сегодня свадьба без него была бы обыкновенной, такой, как планировалось по сценарию. И как же он понравился моему папе! Охххх!!!

Хотела я всех окончательно  добить и исполнить танец живота. Я его исполняю в своём стиле – где-то между Турцией и Индией. В этот раз это было больше похоже на Индию. Но! Этот Блондин мне всё испортил!  Он оголил торс, на бёдрах завязал висюльки, надел паранжу, завязал что-то на голове, и устроил такой беспредел! Такое шоу, что все операторы и публика смотрели только на него. Или мне это только показалось. Свои комплименты я конечно тоже собрала, но Блондин явно составил мне конкуренцию. Интересно, а он видел мой танец?

У этого Блондина на лбу написано, что он ловелас, что у него всегда было много девушек, и что он их всех любил по очереди, или некоторых даже одновременно. Но это вижу только я потому, что я единственна, кто ещё не успел напиться за здоровье молодых, и рассуждаю трезво.

Я чувствовала, что Блондин положил на меня глаз – наверно я там, в каком-то смысле была тоже самая-самая.

Что мне доставило огромнейшее удовольствие – так это заставить его стесняться! Как же это приятно… мммм J Ловелас, который боится подойти и пригласить девушку потанцевать, боится встретиться взглядом! А меня это только забавляет! И я веду себя ещё более сексуально и неприступно! И всё так естественно, легко, непринуждённо, случайно… Ещё один коварный приём с моей стороны – смотреть на него, долго рассматривать, так, чтобы он почувствовал на себе мой взгляд, а когда не выдержит и посмотри на меня – а я отвнрнусь, якобы я просто скользнула по нему равнодушным взглядом, а теперь смотрю на кого-то другого. А Блондин будет задаваться вопросом – кажется ему или нет? 

Какой же стала! Я такой никогда не была – я всегда боялась мужчин, особенно таких, как он. Всегда была в себе не уверена, всегда боялась сделать кому-то больно, кого-то расстроить… А теперь превращаюсь в самую настоящую искусительницу. Вот есть только одна несопоставимость: я только играюсь, только пробую себя, но на самом деле, с друзьями, я далеко не искусительница, далеко не сексуальная – я ещё ребёнок. И на первом же свидании я даю это понять. Мне восемнадцать, я только взрослею, я люблю безрассудные поступки, не признаю мимолётных романов, мечтаю о «принце». А ещё боюсь и избегаю тех, кто явно и безудержно хочет меня – много вас, а я одна. И достанусь я только «принцу».  Но этого я конечно никогда не произношу вслух, и никогда никому в этом не признаюсь, только тебе – мой Дневник.

Но всё же я за собой такое заметила: когда Блондин не обращал на меня внимания, мне стало грустно, и это даже меня напугало. Почему я должна грустить из-за него? Кто он мне? Зачем мне его внимание? Когда я поняла, что он не поплывёт с нами на корабле, я расстроилась, даже ехать не очень-то захотелось. А сейчас я понимаю, что хочу ему позвонить. Только мне телефон отключили, а он моего не знает – теперь два дня ждёт моего звонка.

  Не знаю почему, всё-таки он меня наверно заинтересовал. Вот сижу и вспоминаю, был ли у меня подобный интерес к Солнце. Наверно был, а может и нет… я вроде бы искала его глазами на последней вечеринке – это был последниё раз, когда я его видела.

Что-то я не могу себя понять. Я люблю только брюнетов. А из блондинов признаю только Бреда Питта. Мне моё самолюбие не позволит мне запасть на ловеласа. Это жестоко по отношению к себе -- быть номером 28, быть как все. У Блондина нет шансов! Я требую не восхищения, а уважения. Все ловеласы, когда смотрят на меня, видят только моё тело, мою внешность, мой образ – а не меня. Тогда и получите не меня, а мои игры!