Учительница музыки Нина Михайловна Никитина и ее дети Миша и Наташа делят блокадный паек. А. Никитин

Для страдающего от массового голода и осады населения новогодние празднества стали чуть ли не единственной радостью в жизни.

Лепешки из картофельной кожуры, жидкий суп, студень из столярного клея, кусочек хлеба и ложка желе — такие «деликатесы» были на праздничных столах ленинградцев 31 декабря 1941 года. Тем не менее, для изможденных и изголодавшихся жителей осажденного города это было настоящим пиршеством.

В кольце

8 сентября 1941 года войска группы армий «Север» взяли город Шлиссельбург, замкнув тем самым кольцо окружения вокруг второго по важности города Советского Союза. С севера Ленинград блокировала финская армия.


Толкучка у Кузнечного рынка в блокадном Ленинграде, зима 1941-1942 гг. Давид Трахтенберг

Свыше 2,5 миллионов жителей города и около 500 тысяч солдат Ленинградского фронта оказались отрезаны по суше от остальной территории Советского Союза. Единственная связь с «большой землей» осуществлялась через Ладожское озеро по так называемой «Дороге жизни», находившейся под постоянным огнем противника. Однако организовать полноценное снабжение такого мегаполиса продовольствием ни она, ни советская транспортная авиация были не в состоянии.

Нормы выдачи хлеба постоянно снижались, и постепенно Ленинград охватил массовый голод: от истощения люди теряли сознание на рабочих местах, были зафиксированы случаи каннибализма и убийств с целью добыть продовольственные карточки. К началу зимы в домах не было ни света, ни воды, ни тепла, а сотни лежащих на улицах трупов уже никого не удивляли.


Жители блокадного Ленинграда набирают воду из разбитого водопровода на обледенелой улице. Всеволод Тарасевич/Sputnik

Городские власти, чтобы хоть как-то подбодрить впавшее в апатию и глубокую депрессию население, приняли решение отпраздновать приход нового 1942-го года. Особенно важным это было для поддержки десятков тысяч не успевших эвакуироваться из Ленинграда детей.

Войне вопреки

Несмотря на дефицит горючего из ближайших лесов в город свезли тысячу елок, которые установили в школах, детских садах, театрах и домах культуры. Ленинградцам показывали спектакли и представления, то и дело прерываемые сигналами воздушной тревоги. Изможденные дети с трудом концентрировали свое внимание на сцене, но были рады празднику, а особенно возможности получить после него горячее питание.


Елка в Доме Пионеров и школьников при Дворце Культуры имени Кирова в дни блокады. ТАСС

«Сначала нам показали концерт, а потом дали суп — лапшинки плавали в почти прозрачной воде, и второе — вермишель и котлетку», — вспоминал школьник Исаак Базарский: «Так как я был совсем доходяга, Алевтина Андреевна одну добавочную порцию поделила между мной и ещё одним таким же мальчиком. Видимо, кто-то не смог дойти до школы, и порция осталась… После этого новогоднего вечера я стал как-то выкарабкиваться из своего предсмертного состояния, эта встреча и угощение меня спасли».

В одном из детских садов дети, увидев елку, впервые за долгое время оживились и захотели нарядить ее с помощью склеенных игрушек. Для этого воспитательница, выпросив на кухне немного муки, сварила клейстер и разлила его по тарелочкам. Малыши, однако, тут же его съели. Пришлось идти просить еще муки, но елку в тот вечер все-таки украсили.


Елка для детей в Доме флота. ЦГАКФФД СПб

«Полина напекла по одной лепешке из картофельной кожуры, где она достала эту кожуру я не знаю. Я принес две плитки столярного клея, из которого сварили студень, ну и по тарелке "бульона". Вечером ходили в театр смотрели постановку "Машенька". Но смотреть было неприятно, в помещении холод такой же, как и на улице, все зрители сидят в инее», — описывал заводской мастер Владимир Фокин один из новогодних праздничных дней в городе на Неве.

«Кусочек хлеба оказался невеликим, весом не более пятидесяти граммов. Лучшего подарка нельзя было придумать. Ребята это поняли и отнеслись к кусочку хлеба, как к самому драгоценному лакомству. Хлеб съедали отдельно от обеденных блюд, стараясь как можно дольше насладиться доставленным удовольствием», — вспоминал школьник Валентин Звонарев.

Неожиданные сюрпризы


Борис Кудояров/Sputnik

Настоящим чудом для детей стало появление на праздничных столах мандаринов. Их отправили из Грузии специально для маленьких жителей блокадного города.

Грузовик Максима Твердохлеба, спешивший в Ленинград с этими экзотическими фруктами по льду Ладожского озера, по пути обстреляли два Мессершмитта. Пули повредили радиатор и лобовое стекло, а сам шофер был ранен в руку, но довез мандарины до места назначения. В итоге в автомобиле насчитали 49 пробоин.


Блокадный хлеб и хлебные карточки. Алексей Варфоломеев/Sputnik

Другой вдохновляющий подарок для ленинградцев сделала Красная Армия. В результате крупной десантной операции в конце декабря на востоке Крыма были освобождены города Керчь и Феодосия (к маю 1942 года занятый плацдарм был потерян). «Когда в 6 утра (31 декабря) радио сообщило об этом, мы все лежа запрыгали на кроватях. Какое счастье!» — вспоминала Вера Ильяшева, которой в ту пору было 20 лет.

Не для всех, однако, приход Нового Года воспринимался как праздник. «Впервые мы так встречали новый год — даже не было крошки черного хлеба и вместо того чтобы веселиться вокруг елки — мы спали, так как нечего было есть. Когда вчера вечером я сказал, что уходит старый год, то мне ответили: «К черту с этим годом, провалиться бы ему сквозь землю!» И действительно, я того же мнения, и 41-й год никогда не забуду», — так с горечью писал в своем дневнике шестнадцатилетний Боря Капранов. Он скончался в феврале 1942 года.

Новая надежда


Палата детской больницы с новогодней елкой в блокадном Ленинграде, зима 1941-1942 гг. Сергей Струнников

Ленинград пережил кошмарную зиму и весной начал медленно, но верно возвращаться к жизни. В пригородах появились подсобные хозяйства для выращивания овощей, что помогло улучшить питание и снизить смертность. Городские улицы активно очищались от мусора, частично заработал общественный транспорт, а в квартиры снова стали давать электричество (хоть и на очень ограниченное время).

Новый 1943 год ленинградцы встречали с куда большей надеждой и радостью, чем 1942-й. «Непохожа нынешняя новогодняя ночь на прошлую», — писала газета «Ленинградская правда»: «И город наш выглядит не так — полнокровней бьется пульс жизни, звенят на улицах трамваи, снуют машины, нет прошлогодних сугробов, не лежит кучами мусор. Военными темпами работают фабрики и заводы. Идут занятия в школах. Открыты театры, кино… Почти во всех домах работает водопровод, действует канализация. И люди наши теперь не те — они окрепли физически, они стали бодрее, опытнее. Это преображение города, это преображение людей — самый большой успех истекшего года».


Продавщица отдела игрушек одного из магазинов Ленпромторга К.И. Цыганенко показывает юной покупательнице елочные украшения, 1942 год. ЦГАКФФД СПб

Слушая в ноябре-декабре 1942 года по радио сообщения о разгроме противника под Сталинградом, ленинградцы верили, что когда-нибудь военная удача будет и на их стороне. Долго ждать им не пришлось: уже 18 января 1943 года советские войска в ходе операции «Искра» прорвали блокаду города, и 7 февраля в Ленинград с «большой земли» прибыл первый поезд с продовольствием.

Борис Егоров

(3) Как праздновали Новый Год в блокадном Ленинграде - Жизнь - театр - 29 декабря - 43835959122 - Медиаплатформа МирТесен (mirtesen.ru)

НОВЫЙ ГОД В ВОСПОМИНАНИЯХ ДЕТЕЙ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА

«…Кусочек хлеба оказался невеликим, весом не более пятидесяти граммов. Но формой и даже вкусом он очень напоминал ломтик, отрезанный от круглого ленинградского хлеба, который был так популярен в довоенное время. Лучшего подарка нельзя было придумать. Ребята это поняли и отнеслись к кусочку хлеба, как к самому драгоценному лакомству. Хлеб съедали отдельно от обеденных блюд, стараясь как можно дольше насладиться доставленным удовольствием. Мы… потом долго вспоминали и этот хлебный кусочек, и этот обед в школьном зале», – так описывает праздничный новогодний утренник 1942 года Валентин Звонарев в размещенных на портале Президентской библиотеки «Записках блокадника». 

Более 4000 уникальных документов ленинградцы, их дети и внуки передали на оцифровку в библиотеку на Сенатской, 3, в рамках масштабной акции, приуроченной к 75-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Среди них и воспоминания маленьких ленинградцев, оставшихся в осаждённом городе. Каким был Новый год для них? И кто знает, скольким сотням, тысячам блокадных детей этот праздник помог выжить…

«31 декабря за мной зашёл Коля Белкин и сказал, что Алевтина Андреевна велела меня привести в школу на встречу Нового года. Он меня еле вытащил из дома (я был совсем слабый), и мы с трудом дошли до школы на 11-й Красноармейской улице. Сначала нам показали концерт, а потом дали суп – лапшинки плавали в почти прозрачной воде, и второе – вермишель и котлетку. Так как я был совсем доходяга, Алевтина Андреевна одну добавочную порцию поделила между мной и ещё одним таким же мальчиком. Видимо, кто-то не смог дойти до школы, и порция осталась. <…> После этого новогоднего вечера я стал как-то выкарабкиваться из своего предсмертного состояния, эта встреча и угощение меня спасли», – это воспоминания Исаака Базарского, опубликованные в книге «Блокадной памяти страницы», переданной Президентской библиотеке израильским Союзом ветеранов Второй мировой войны.

В той же книге Дмитрий Тарасевич пишет: «Запомнилась мне встреча 1942 года. Дня за два до Нового года мама собрала хорошие тёплые вещи и выменяла их на ведро картофельных очисток. Из них испекла картофельные оладьи, а из кофейной гущи (мама долго её собирала) – сладкие коврижки. Среди ёлочных игрушек, которыми мы украсили еловую веточку, нашлись конфетки, оставшиеся от прошлогодней ёлки. В самое тяжёлое время блокады (зима 1941–1942 годов) я понял, что сильный пол – это не мужчины, а женщины, я сужу по моей маме и сестре. <…> Лишний кусочек хлеба, последнюю лепёшечку отдавали мне и всегда подбадривали. В новогоднюю ночь две из четырёх найденных конфет достались мне».

А вот воспоминания о новогодних праздниках в детском саду завода им. Кулакова, оставленные Галиной Завинской: «Приближался 1942 год. Решили украсить стены подвала рисунками детей. Бумага, цветные карандаши, дополнительные коптилки – и на стенах – война, и наши, конечно, побеждают фашистов. Стало нарядно. <…> 31 декабря… ...Дети получили в подарок от города по соевой конфете, обед постарались приготовить получше… А на ужин случилось чудо. Белые румяные блины. Не представляю, как смогли сохранить на чёрный день несколько горстей настоящей крупчатки. Блины дети тут же окрестили довоенными».

«Забыть невозможно» – так называются воспоминания Ирины Неуструевой о блокадном детстве, размещённые на портале Президентской библиотеки: «Приближался новый 1942 год. Мама хотела нас порадовать и устроить праздник. Ёлки, конечно, не было, и мама решила вместо ёлки использовать этажерку. Мы достали довоенные ёлочные игрушки, развесили и расставили их на этажерке... В некоторых подсвечниках остались маленькие огарки прошлогодних ёлочных свечек, и мы зажгли их на короткое время. <…> ...В моей детской памяти осталась нарядная этажерка, сверкавшая шариками, золотым дождём и бусами. Может быть, для детей это было важнее еды.

Говорят, что блокадных детей спрашивали, от чего они больше страдают: от голода, холода или темноты? И большинство детей ответили – от темноты. Кроме этого Нового года, никаких детских радостей у нас не было».

В семье Алисы Вишняковой до сих пор хранится «блокадный Мишка» – плюшевая игрушка, найденная в разрушенном доме и подаренная ей рабочими. Свои рукописные «Воспоминания о блокадных днях» она по почте прислала в Президентскую библиотеку. В них есть такие строки: «…Мне повезло… меня устроили в д\сад № 7 на 6 линии. Я очень благодарна заведующей д\сада, воспитателям. Они всячески старались нас отвлечь. <…> Устраивали ёлку под Новый год. Дедом Морозом был дядя Костя – один мужчина на весь д\с. <…> В Новый год нам дарили подарки с простреленными мандаринами».

Эти фантастические, невероятные в тех условиях мандарины помнят сотни ленинградцев. А история, как их под обстрелом доставили с Большой земли в осаждённый город, стала легендарной. Машина, которая везла фрукты, получила около пятидесяти пробоин. Но мандарины, пусть и повреждённые вражескими пулями, все же доехали до маленьких ленинградцев…

Несмотря на бомбёжки и артобстрелы, голод и холод, вопреки смерти, взрослые прикладывали все усилия, чтобы к детям хоть ненадолго пришёл праздник. Так, в своих воспоминаниях о жизни в блокадном Ленинграде Николай Поляков рассказывает о новогодней ёлке, организованной Ленинградским домом учёных в канун 1943 года. «По тогдашним масштабам ёлка получилась очень пышная. Из зоосада привезли маленького медведя, который не знаю какими судьбами уцелел, и двое сотрудников, которые, по-видимому, имели какое-то отношение к цирку, заставили его демонстрировать свою „учёность“. Затем... показали маленькую дрессированную собачку, которая очень веселила детей. Были игры во главе с Дедом Морозом и хороводы около ёлки. Конечно, все это было бедно по сравнению с тем, что делается на ёлках сейчас, но это было в известной мере, даже величественно, по силе духа, по воле к жизни, по воле к победе…»

В номере газеты «Ленинградская правда», вышедшем в свет в последний день самого тяжёлого для осаждённого города 1942 года, опубликован уникальный снимок известного «блокадного» фотографа Давида Трахтенберга. Фото сопровождает текст: «Перед нами самые юные ленинградцы. Год рождения 1942. Они родились и выросли в блокаде. Их отстояли. Защитили… <…> Старшая из них Саня Русакова – ей 11 месяцев, вес 9 килограммов, вчера начала ходить. <…> Юре Румянцеву 5 месяцев, весит он 7 килограммов. <…> Большеглазый товарищ Юры – Толя Огруганов старше его на полмесяца, но зато и весит больше него на 200 граммов. <…> Растите, ребята! Вашему происхождению будут завидовать. Будут говорить: они родились в Ленинграде, в годину тяжёлых и великих испытаний».

Президентская библиотека