Как-то прозрачным осенним днем Паустовский накапливал материал или, как говорят в народе, спал.

А ежик лез на крышу.

— Смогли бы, — шептал ежик, цепляясь за выступы стены.

— Смогли бы, — твердил ежик, хватаясь за бельевую веревку.

— Смогли бы. Ой, мама! — и ежик подтягивался на карнизе.

Наверху ежик отдышался, потом подполз к краю крыши и выпрямился. Внизу было очень далеко. Лапы дрожали. Ежик зажмурился и звонким фальцетом произнес:

— Ноктюрн! Для флейты. Исполняет ежик.

Перекрестился и прыгнул в водосточную трубу.

«Бам-Бум-Пам-Пам-Па! Дынц-Бам-Пам-Па-Дынц!» — пропела водосточная труба и выплюнула на землю ежика в облаке мусора и прошлогодних листьев.

Ежик, пошатываясь, поднялся и пробормотал: «Встали. Шаг вперед. Поклонились. Всё».

— А, ежик. Это ты трубу чистишь перед дождями. Молодец, — в окно выглядывал разбуженный Паустовский.

— Это.. Телеграмму! Молнию! «Москва. Маяковскому. Элементарно. Еж.» — сказал ежик и рухнул без чувств на лапы подоспевших белок.

LI 5.09.15