Прочитала «Настю» Сорокина. Описание поедания зажаренной девочки имеет цель – отсеять неэлитарного читателя. Как минимум. Если концентрироваться на том, что это «фу ужас», не поймешь – что там сказано.
Это я к тому пишу, что два года назад поздравить с днем рождения пришла подруга из раннего детства. Не виделись 8 лет. Подруга из той же серии, что и та, с которой 10 лет не виделись. Из школы, в которой я училась до 6 класса. Говорили о том, что у кого произошло за эти годы, и, ессно, об учебе… поскольку предмет моей учебы – литература, не удивительно, что тема беседы плавно перетекла во впечатления от модного прочитанного, о впечатлениях в общем. «Настю» почитать ей дала ее шефиня, хозяйка бутика, модно – вся Москва читает. Так и сказала. Из подругиных слов я поняла, что книжка та еще – ужас ужасов какой-то, но желания прочесть не возникло.
На пятом курсе я узнала, что Сорокин - это постмодернистская попса. К этому времени у меня уже был положительный опыт общения с зарубежным постмодерном, мне он определенно нравился. За что Сорокина читают? Плюются и все равно читают. Дань моде. Своей привлекательностью массовая литература обязана вопиющей стереотипности, которая, по-видимому, утоляет душевную потребность, заставляющую читателя искать все тот же комплекс (в смысле - набор) переживаний.
«Обыватель плачет над массовым искусством проницательнее, чем эстет над высоким». Слова Макса Веллера.
Итак, что «ужасного» я нашла в Насте? Не так давно я писала, как мне интересно давались первые шесть страниц. В час по чайной ложке – вплоть до физического отвращения к буквам. Ну, пожарили девочку, ну ели ее смачно, ну, отпилили ручку ее подруге - буквальность. Я прошу руки вашей дочери – пожалте. Отпилили – вот вам рука. Ну, кричала девочка. После того, как начинается деньрожденческая беседа родителей, приходит ощущение абстрактности происходящего. Даже если тебя заранее не предупреждали. Какой-то безжалостный стеб над традициями. Над нафталинным семейным бытом. Пошлые разговорчики за «торжественным обедом» о философии, за жисть, так сказать. Где этого не насмотришься? Это только молодым все лишь бы смеяться да тряпки палить. А прежней интеллигенции – только дай Крейцерову сонату обсудить, непротивление злу насилием. в общем: последняя страница “Насти” поизвела совершенно противоположное впечатленее изначальному.