Но у меня подкатывает именно депрессняк.


Я знаю. Такое уже было после гибели Сани.



Сейчас что подвигло- смерть Ватсона, или наше с Леней участие в одном проекте, или Ленино непонятное поведение в нем. я не знаю. Или просто осознание, что утеряны смыслы. Или, что их и нет давно.


Но мне хочется отвернуться к стене и лежать весь день. И не разговаривать. Ни с кем.


К счастью, у меня есть обязательства. Я собираю остатки воли в кулак. И звоню маме. И делаю вид, что все хорошо.


Потом сыну.

Все.


Силы закончились.

Три дня я пряталась дома от работы, от общения, сославшись на болезнь. Больше нельзя.

Как ни странно, мне хорошо, когда я бегаю. Я не хочу бегать. Но обязательства. Собака. Я беру его на поводок и бегу. И мне становится как всегда. Не тоскливо и не безысходно.

А панические атаки? Что делать с ними? Когда перехватывает дыхание и кажется, перестает биться сердце.


Хорошо, что есть машина. В ней хотя бы плачется. Не о Ватсоне, нет.
О Ватсоне я отплакала еще в клинике. Плачется от тоски. Не пойми о ком и о чем эта тоска.


В голове постоянная мысль- Все депрессии от безделья. Но это не правда. Правда в том, что нет сил на дела, а когда я не в делах (в безделье), то голова полна мыслей, которые усиливают тоску и делают невозможными заняться чем-то. Порочный круг.


Вино еще помогает. Прямой путь к алкоголизму.

В церковь вот ходила. В этот раз облегчение не пришло.