Это моя подруга. Прочитала её рассказ недавнонапсианный, понравился, решила поместить его здесь.

Дирукс
Это был простой, самый обычный день, какие бывают сеодня, завтра, всегда. Были знакомые. Но не было души.
Через раскрытую форточку дул ветер, в комнате создавался сквозьняк. Но было душно от присутствия Димки. Было непосебе: дрожь рук переходила в тело, движения казались нервическими, робкими, заглушенными. Димка не замечал этого...
Это человек, которому я хочу помочь, как человеку. Он недоиграл еще свою роль в моей жизни. Я его не любила и он мне даже никогда не нравился, как человек, просто, как человек. Но меня неудержимо тянет помочь ему. Пусть будет так.
Взгляд был нагл, порочен и жуток. Я сидела в длинном-длинном углу, но угол не кончался, он сужался и сужался. Как график, который приближается к оси координат, но никогда ее не касается. Что-то промелькнуло в глазах, и я увидела добрый и снисходительный взгляд женщины, сидевшей рядом и открыто наблюдавшей за нами. Мне стало спокойнее и я пошла вверх, к выходу, из потока растерянности, полного удивления, нежелания быть - и это плохо.
Раз я опустилась на колени, не чтобы молится, не чтобы делать зарядку. А чтобы представить человека напротив, тоже на коленях, тоже передо мной...Глаза заблестели, руки нервически дрожат... и весело. Вот он потенциал, вот она энергия!
Говорить можно сколь угодно и искать истину, можно взять вот так вот просто даже не при луне и не под звездами, даже не ночью у озера, даже не от горя... Взять и понять, что нельзя, нельзя излучать негатив... или еще чего другое. Но резко понять и думать об этом несколько часов напролет, и выкладываться на словах. А потом лечь спать. Утром не понимаешь, зачем так долго сидела, а сейчас не выспалась. Зачем?
А-а-а, да вот тогда-то я поняла это! Как было хорошо!
Но уже не чувствуешь остроту переживаний.
Но Димка этого не понимает. Конечно, он не говорил мне об этом и никогда бы не сказал. У меня есть интуиция, иногда я могу чувствовать человека - у него и в мыслях этого нет. Почему?
Так вот я почти было выбралась из угла и очутилась в потоке дыма. Дрожь снова пробежала по телу, но уже от межвагонного холода, от стука дверей и от трясущейся стенки. Легкий пар стал согревать нос, руки, плавно проходить и нежно, бережно обогревать каждую клетку. В душе прояснело. Я стала смотреть в окно, на черневшиеся деревья и сделалось свободно, легко.
Димка жил в старом доме, некрасивом доме на окраине города Дирукса и любил солнечным утром играть во дворе. Его никто не знал и не замечал. Он был зол на всех, вечно с плохим настроением и много врал. У него было мало фантазии на отмазки, а потому они повторялись изо дня в день. Тянущиеся дни, однообразные, ледяные. Город был на обычной равнине, среди деревьев, листвы. В близи Дирукса не было ни озера, не реки, ни гор, ни даже горки. Это была равнина, это был Дирукс и это была Димкина жизнь - ровная и непримечательная.
Дом с аркой; он всегда порол отсебятину. Сердце трепетало от бессилия помочь. Я говорила "СТОП", но человек меня не слышал и не хотел слышать. Ему было больно. Веки смыкались и я видела обратную картину. Сон не кончался, сон кошмаров и адское, острое "НЕ ХОЧУ" резало слух, я не хотела с этим мириться. Димка был большой спорщик, да. Ни о чем. Спорщик ни о чем. Я глупо улыбалась, улыбка была и когда я узнала, что он сильно задел человека перед нашей встречей и радовался этому. Как мерзко! Зачем я улыбаюсь ему?
Я решила настраивать человека на позитив. Отгрести его сердце из глубины, раненое и истерзанное. Глубина затвердевает и с каждой секундой все безнадежней. Но моя надежда не умирает. Она просто есть. Это факт. Незыблимое и основательное, не подлежащее обсуждению. Я отдала честь трепещущим потокам южного ветра и пошла дальше. А Димка оставался. Он даже не кружился на месте, это был сплин, такой же нескончаемый, как моя надежда.
Я кутаюсь от холода. Противно!
Когда я встретела его на грязной улице он сухо выкрикнул "Здравствуй", я поздоровалась, не здержав запоздалую улыбку. Он ответил тем же. С тех пор он всегда приветлив со мной.
Димка очень плохой и не искренний человек. Я никогда не любила врущих кому не попадя людей. Но я схватила его за руку и повела по аллее тополей и неизвестных кустарников. Мы не говорили откровенно. Димка опять что-то мне рассказывал и не давал вставить слово. А я давала ему договориться до предела, до предела откровенности.
Хм, обида. Нехороше слово и нехорошее действо. Но для него это - норма, стандарт.
Я вгромоздила рюкзак и стала подниматься по ступени, по одной ступени.

Однажды я забыла сказать ему спасибо за одно хорошее дело. Но Димка вынудил меня это сделать, вытащил из меня благодарность. Мне не было стыдно за мою рассеянность. Мне было никак.
Ура! Я научилась делать висельную петлю. Я никогда не хотела научиться ее делать. Мне нравилось, что она такая прочная, такая круглая, такая из истории. На самом же деле она плохо затягивается и ее можно спокойно развязать. Но это было для меня знаменательно и я радовалась. А Димка в Дируксе сидел на низком подоконнике и наблюдал за сабакой. Как всегда хмурый, злой. А рядом с ним стоял цветок. Он и его научил хмурится! Димка сидел и учил каждый предмет своей чистой, но ледяной, тусклой и гнилой комнаты озлобляться. Его не все слушали. Тогда Димка начинал бить кулаками стену и пинать воздух - чтоб ничего не разбить и не сломать.
Он был осанистый. Взглянув на него раз, это врезалось в память. Больше я на него не смотрела. Как-то он сказал, что любит, любит меня. Я удивилась и не поверила. А он любовался новенькой иномаркой, глаза его были пусты. Я кусала ногти, задумалась и встала не на ту остановку. Поднялась и прошла дальше. Его хандра оставалась при нем всегда, как моя задумчивость.
Я встала на карниз. К нему теснится дом и невозможно было спрыгнуть вниз. На улице было -10 и пальцы плохо держались за ручку открытого окна. Я зашла в комноту и села на стул. Мне сказали, что я не боюсь высоты. Я улыбнулась и сказала себе "враки". Дождь стеной, и пахнет почками, по улице идет Димка. Что это?! Он укрывается от весеннего ливня под ближайшей крышкой! Фу! Димка озяб и хочет домой. Я смотрю на него из окна, стоя на батарее и нежно теребя испуганного кота, уставилась, как в экран телевизор. Я за ним тайно наблюдаю! Какая мерзость! Какая мерзость - прятаться от теплого дождя, грома и ручьев перой воды! Я раскрыла рот и пишу историю своих чувств.
Пропикало десять, но мне все равно и я иду к Димке. Двери открыты и я вхожу. Он лежит на полу и качает прес. Я смотрю и мне смешно. Зарычал старый проигрыватель - принял Димкины уроки. Выключили электричество. Я села на табуретку, сжала кулаки на коленях и жадно, но тайком высматривала Димкину фигуру. Он пялился в окно и возмущался. Постепенно я начинала не слышать этих звуков - я училась не воспринимать ненужное, не воспринимать не мои звуки.