- Вам бы стоило ограничить свой круг общения одним – двумя, а лучше завести собаку. Звери менее прихотливы, их сложнее обидеть.

Я думаю о том, что сказал мне доктор. Он говорил холодно и даже безразлично-пренебрежительно. Я вижу его расхаживающим по комнате с полотенцем в руках. Он только что помыл руки и теперь вытирает их насухо. Я сижу в своей разрушенной комнате, доктор ушел. Ободранные стены, пустые проемы окон. В углу прислоненное к стене зеркало. Я вижу в нем себя. Я сижу на стуле – единственном в этой комнате. Я держу на коленях дверцу, оторванную от какого то шкафа. На ней тетрадь, я пишу. Это мое занятие.

Здесь бы не помешало все починить. Вставить окна, надежную дверь. Наклеить светлые обои. Убрать все, лежать на полу и смотреть наверх, аккуратно курить хорошие сигареты, регулярно проветривать. Что потом? Поставить мебель, включить телевизор. Уже грустно от этого, и я знаю почему. Потому что сначала надо выкинуть мусор. То, что сейчас разбросано в этой комнате. Придя домой доктор, наверное, вымоет обувь. Ведь для него это только мусор. А для меня это вся моя прошлая жизнь. Все эти разбитые чайнички, отломанные колесики, старые журналы и тетради. Но даже если я соберусь с силами и дотащу все это до ближайшего мусорного бака. Даже если я перестану на время смотреть в окно, чтобы не видеть, как все это валяется там. Есть ведь еще я сам, тоже находящийся среди всех этих чайничков и колесиков и, по сути, часть их или один из них.

Хочется записать что то хорошее.

Новый день. Солнце в окне. Новая тетрадь.

Так было всегда, с самого детства, когда я писал что-то потому, что так надо было, не особо задумываясь о том, что я пишу. Уроки в школе. Тогда я учился писать чтобы теперь я мог делать это осмысленно. Ведь это мое занятие. (зачем тогда учились писать нынешние водители маршруток?) Так было всегда, начиная новую тетрадь, я старался писать в ней аккуратно. Аккуратности всегда хватало на несколько первых страниц. Наслаждаюсь началом…