Мы знакомы 7 лет, с августа 97-го. Она поступила в то учебное заведение, в коем я проучилась уже год.
Добрая и ласковая, лучезарная, тяжело переносящая любую обиду, близко к сердцу принимающая чужую боль, заботливая и искренняя… Она не была городским жителем, и некая «провинциальность» стала ее визитной карточкой. Нет, не в плохом смысле этого слова… Всегда приветливая и доброжелательная, она притягивала меня своей энергетикой, своим умением просто, без лишних слов, обнять, положить голову на плечо и сказать: «Как же я соскучилась…» Идя по улице, она непременно находила себе маленького попутчика, который тоже, наверное, не мог пройти мимо: ее биополе притягивало и останавливало. Она заглядывала в детские коляски, и порой приходилось дергать за рукав: «Мариш, молодой маме может это не нравиться…»
Как-то она была у меня в гостях, в квартире, в которой я жила вместе с дедом во время учебы. Дед то и дело заходил к нам, вероятно, ища возможность поближе узнать гостью или просто отвлечься от своих старческих мыслей. Общаться с ним было достаточно сложно: он плохо слышал и, потому, в 5 раз не поняв нашу фразу – ответ на какой-нибудь вопрос – уходил.
- Я не хочу быть старой, не хочу жить в старости…- сказала Марина. – Боюсь быть беспомощной, надоедливой, никому не нужной и одинокой. Хочу умереть молодой.

Меня слегка зазнобило. Никогда в жизни я не слышала таких слов. Ей было всего 18 лет…
- Насколько молодой? – едва слышно спросила я.
- Лет в 25…

На секунду у меня перехватило дыхание. Я понимала, что надо что-то говорить, как-то отреагировать. Но что говорить, как…? Помню, стала говорить о ее близких, о том, что для них это будет концом жизни… Говорила, но понимала, что говорю не то, не так.
Я часто вспоминала ее слова, но никогда ей о них не напоминала, не начинала вновь тот разговор…


В этом году ей исполняется 25… Она не получила диплом из-за несданного эстонского, у нее нет работы, нет мужа и детей. У нее есть надежды. Есть мечты…

Ей исполняется 25… В сентябре… В сентябре же мы обещали друг другу встретиться…
Нет, я не буду напоминать ей о нашем давнишнем разговоре. Просто боюсь.