1/Пусть каждый миг наполнит до краев
Любви и счастья трепетное чувство,
Пусть сбросит узы красок, нот и слов
И станет жизнью красота искусства!

Пока мы любим, что сильнее нас?
Мысль покорит пространство, чувство - время.
Кто вечностью заполнить может час,
Тот сбросит с плеч любых несчастий бремя.

Всегда над жизнью властвуют сердца,
Горящие любовью до конца.

2/
Я попросил Бога забрать мою гордыню, И Бог сказал мне: "Нет". Он сказал, что гордыню не забирают, от нее отказываются. Я попросил Бога вылечить мою прикованную к постели дочь, И Бог сказал мне: "Нет". Он сказал, что ее душа в сохранности, а тело все равно умрет. Я попросил Бога даровать мне терпение, И Бог сказал мне: "Нет". Он сказал, что терпение появляется в результате испытаний. Его не дают, а заслуживают. Я попросил Бога подарить мне счастье, И Бог сказал мне:"Нет". Он сказал, что дает благословления, а буду ли я счастлив, зависит от меня. Я попросил Бога уберечь меня от боли, И Бог сказал мне "Нет". Он сказал, что страдания отдаляют человека от мирских забот и приближают к нему. Я попросил Бога, чтобы мой дух рос, И Бог сказал мне: "Нет". Он сказал, что дух должен вырасти сам. Я попросил Бога помочь мне любить других также, как он любит меня, И Бог сказал: "Наконец-то ты понял, о чем надо просить".
Я просил сил, И Бог послал мне испытания, чтобы закалить меня.
Я просил мудрости, И Бог послал мне проблемы, над которыми нужно ломать голову.
Я попросил мужества, И Бог послал мне опасности. Я попросил любви, и Бог послал мне несчастных, нуждающихся в моей помощи. Я попросил благ, И Бог дал мне возможности.
Я не получил ничего из того, что просил. Я получил все, что мне было нужно. Бог внял моим молитвам.

3/
"Оставьте непохожим их непохожесть"...

Среда, 02 Марта 2005 г. 18:49 (ссылка)редактировать

Однажды в городе с разноцветными домами появился человек в толстом свитере и джинсах, с большим рюкзаком за плечами. По его виду нельзя было сказать, сколько ему лет - равным образом ему могло быть и двадцать и сорок, а глаза у него были такие лукавые, что люди начинали чувствовать себя неловко - казалось, что он знает про них все. Он прошел на центральную площадь города, сел на террасе кафе и заказал чай. Человек с рюкзаком оглядел площадь, понаблюдал за жителями и, чему-то улыбнувшись, подошел к неработающему фонтану.

Через какое-то время из рюкзака появились небольшой складной стол, стул и зонтик, а на импровизированном прилавке разложились плюшевые мишки всех мастей и размеров. Надо сказать, что жители города с разноцветными домами отличались веселым нравом, ничто не могло их опечалить. И даже в самом, казалось бы, грустном событии они находили что-то утешительное. Чужие люди редко появлялись в городе, а потому продавец плюшевых мишек сразу привлек внимание.

Сначала подходили дети, а за ними потянулись их родители, бабушки и дедушки, последними поддались искушению их братья и сестры в том счастливом возрасте, когда тебе ни до кого нет дела, кроме самого себя. Я не зря сказал «поддались искушению», потому что тот, кто брал в руки мишку, уже не мог заставить себя отдать его обратно - настолько приятными к рукам они были, настолько грустными были их мордашки. Каждый, кто приобретал плюшевый товар, начинал испытывать странное чувство - к постоянной радости примешалось новое ощущение - спокойное и щемящее - грусть.

Когда продавец уже собирался сворачиваться и уходить, к нему подошла девушка с грустными глазами. Она не была ему знакома, потому что не покупала у него мишек. Он удивился, как это в радостном городе живет такая грустная девушка, и спросил:

- Почему ты грустишь?

- Не знаю... Каждый раз по-разному. Вот сегодня, например, я увидела первый желтый кленовый лист, и мне стало грустно, потому что лето закончилось и впереди еще одна осень...

- Я знаю, что тебе нужно! - воскликнул продавец и достал из рюкзака яркого желтого улыбающегося медвежонка с маленькими хитрыми глазками и подошвами в клеточку. - Это Солнечный Мишка. Бери его - он будет рассказывать тебе веселые истории на ночь, а когда тебе станет грустно, обними его, и твоя грусть станет легкой-легкой, как облако в ясный день.

- Но у меня нет денег...

- Это подарок. Я же продавец грусти, поэтому радость я дарю. С этими словами человек закончил убирать свой прилавок, застегнул рюкзак и легко пошагал по дороге из города. Если бы кто-нибудь заглянул в эту минуту в его глаза, то он увидел бы, что в них появились золотые веселые крапинки.

4/
Некрасивая девчёнка

Среда, 02 Марта 2005 г. 18:53 (ссылка)редактировать

Некрасивая девочка
Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
(с) Николай Заболоцкий 1955

притча

Понедельник, 14 Марта 2005 г. 12:01 (ссылка)редактировать

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой
мытарь.
Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я
не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как
этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего,
что приобретаю.
Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но,
ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!
Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели
тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий
себя возвысится.

5/
в поисках...

Понедельник, 14 Марта 2005 г. 12:15 (ссылка)редактировать

Ищешь Бога ты всюду и ночью, и днем,
Ищешь ты вне себя, слеп в мечтаньях о Нем.
Бог тебе говорит на наречиях разных:
«Ищешь где и кого? Я — в тебе же самом!».

6/
взяла из другого дневника

Понедельник, 14 Марта 2005 г. 12:22 (ссылка)редактировать

"Перед жизнью"
Тягчайшее из преступлений —
Родиться в мире. Это так.
(Кальдерон де ла Барка «Жизнь есть сон»)

Дверь камеры-одиночки медленно, со скрипом открылась. На пороге стоял начальник региональной тюрьмы для приговоренных к высшей мере наказания.
— Здорово, Зверь, — сказал он, входя в камеру.
— Привет, гражданин начальник. Хорошую новость принесли?- безрадостно ухмыльнувшись, вступил в разговор заключенный.
Начальник присел рядом с ним на нары и глянул еще раз на собеседника. Худой, сутулый парень двадцати восьми лет, скромный и достаточно интеллигентный, он никак не тянул на хладнокровного убийцу и насильника. Тем не менее улики показывали стопроцентно на него, алиби у него не было и суд счел его виновным в изнасиловании и убийстве школьницы, о которой он даже не слышал.
Начальник достал из нагрудного кармана служебного пиджака мятую пачку «Балканской звезды», незаметным ударом большого пальца выбил из нее две сигареты и протянул Зверю.
— Спасибо, гражданин начальник. Вы же знаете, что я не курю. У меня астма — горестно ответил парень.
Начальник хлопнул себя ладонью по лбу и спрятал пачку обратно в карман. Еще раз глянул он на Зверя. За какой-то месяц парень резко изменился. Попал в тюрьму он молодым, почти здоровым. Он знал, что невиновен, и это придавало ему сил. Он так искренне надеялся на справедливость, что заразил уверенностью в своей невиновности всех сотрудников тюрьмы. Но с каждым днем вера его слабела. За месяц он сильно поседел, его лицо осунулось, он стал похож на молодого старика.
Сейчас он смотрел на начальника в упор, и глаза его были полны страха. Завтра его должны вывести на первую и последнюю прогулку, до стены во дворе.
Начальник знал, что напоследок преступнику надо исповедаться и он обычно выступал в роли священника. Но он боялся выслушивать последние слова невиновного.
Кое-как пересилив себя, он прохрипел внезапно севшим голосом:
— Зверь, ты знаешь, что завтра за день?
Заключенный молча кивнул.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Мне нечего говорить. Вы же знаете, что я не виноват.
Начальник опустил глаза в пол, с полминуты он смотрел на стык двух железобетонных плит. Затем, тяжело вздохнув, он встал, подошел к двери, остановился и, не поворачиваясь, сказал:
— К тебе пришли родственники. Они очень просили пустить их к тебе. Я знаю, что это не положено, но они заплатили.
— Постойте, гражданин начальник, — странно оживился парень, — но у меня нет родственников. Вы что-то путаете.
— Родственники девушки.- сказал начальник открывая дверь.
— Нет!- глаза парня округлились от ужаса, — вы не можете. Вы же знаете, что я невиновен!
— Прости. Они заплатили.
Начальник вышел, и вместо него в камеру вошли трое мужчин и женщина, скорее всего мать убитой девочки. Кем были мужчины: дядями, братьями, друзьями, или кем-то еще — разбираться не было времени. Захлебываясь в слезах, Зверь шептал:
— Я этого не делал… Я этого не делал…
Дверь закрылась, снаружи послышался звук закрывающегося замка. Они остались в камере впятером.
Мужчины и женщина молча смотрели на мнимого убийцу, плачущего на нарах. Прошла минута, показавшаяся Зверю вечностью. Он думал, что сердце его не выдержит такого напряжения. И вдруг женщина вскрикнула: «Убийца!», и тоже заплакала. Это было словно знаком.
Зверь встал и замахал руками в знак протеста. Дико завыв и разбрызгивая слезы, мужчины кинулись к Зверю. Один из них с размаху ударил здоровым кулаком парню в живот. Страшная боль обильно разлилась по всему телу.
Какой-то орган, Зверь не понимал какой, сорвался со своего места и превратился в кровавую лепешку. От боли звенело в ушах и тошнота подкатывала к горлу. Он крепко сдавил руками живот, чтоб хоть как-то заглушить боль. В этот момент кулак другого мужчины жадно впечатался в его лицо.
Зверь не слышал хруста собственных костей. В глазах его потемнело, он отключился, но тут же пришел в себя, ударившись лбом о бетонный пол. Следом посыпались многочисленные удары. Мужчины не жалея сил били ногами по ребрам и почкам. Боль каждого удара уже не воспринималась так остро, а только подмешивалась к основной боли.
Один мужчина остановился и жестом попросил остановиться других. Зверь почувствовал, что удары прекратились, и попытался встать. Он уперся обеими руками в пол и сильным усилием оторвал тело от холодного бетона. Тут же он задохнулся и закашлялся, отхаркивая кровь и кусочки внутренних органов. Однако руки не подкосились до тех пор, пока одну ладонь не пронизала боль, перебившая абсолютно все чувства.
Мужчина, остановивший остальных, занес ногу и опустил каблук ботинка на правую кисть жертвы. Кости хрустнули, фаланги вытянулись последний раз, чтобы потом отказать навсегда. Смачно скалясь, мужчина повертел каблуком, разрывая кожу и сухожилия. Зверь взвыл, брызгая кровью на ботинок мучителя.
Мужчина убрал ногу, присел на корточки, аккуратно взял Зверя за седые волосы и повернул его лицом к себе. Мимолетно взглянув в его заплывшие кровью глаза, он прошипел сквозь зубы: «Мразь!» и начал колошматить его лицом об пол.
Сначала он делал это медленно, четко вымеряя каждый удар. Зверь жадно глотал окровавленным ртом воздух, выплевывая выбитые зубы. С каждым ударом нос сравнивался с рельефом лица, превращаясь в кровавую массу. Слезы смешивались с кровью. Постепенно мужчина входил в раж, удары становились чаще и сильнее.
«Поскорее бы отключиться», — думал Зверь, не в силах терпеть боль. В этот момент дверь камеры открылась, в нее вошел начальник тюрьмы. Указав на часы, он сказал:
— Время!
Мужчина отпустил волосы Зверя, посмотрел на начальника и ответил:
— Еще секундочку.
Мужчины приподняли парня, поставили на колени, один сел ему на спину и руками раздвинул ягодицы.
— Мама, давай!- сказал он.
Женщина задрала длинную юбку, подбежала и сильно пнула Зверя в жопу. Острый носок лакированной туфельки разорвал штаны и анальное отверстие и на несколько сантиметров вошел в прямую кишку. С трудом выдернув туфельку, она грациозно надела ее на ножку и спросила у начальника:
— Где тут у вас туалет?
Из последних сил Зверь пополз к нарам, оставляя на полу кровавый след.
В этот день президентом был утвержден мораторий на смертную казнь.

7/
продолжение нашла в другом месте...

Понедельник, 14 Марта 2005 г. 12:33 (ссылка)редактировать

Ткнули тебя в бок, и лежишь. А они руки вытерли, и вон уже каблуков не слыхать. А в тебе литр белого да пять литров красного, и текло рекой белое за длинным столом, а теперь из-под тебя красное лужицей набегает, и темнеет лужица, и темнеет улица, и белеют пальцы твои под синим плащом. Который ты вчера не торгуясь взял. Который сразу надел и красивый дальше пошел через шумный базар на широкий проспект, где есть на кого и себя кому. И они не на плащ твой новый глядели, не на часы твои золотые пялились, а от глаз твоих спотыкались, и под взглядом твоим внутри юбок своих потели. Сильный да ладный, молодой да здоровый, и все что хочешь — перед тобой. А когда вот так вот лежишь, и когда стемнело совсем, и когда хрипеть прекратил — мешок с ногами, предмет неясный, что-то выпуклое на чем-то ровном. Двадцать семь тебе было до того, как стоять не смог. Двадцать семь дышал, смеялся и мускулами играл, а сегодня под тополями после малого разговора, без соплей, без драки, без каких-либо вариантов — в бок. И ушли. А ты за стенку схватился. Но не было стенки. Ты падать-то не хотел бы. Но тянет земля. И лег. Боль — это когда убили тебя, а ты еще жив. Боль — она жива, пока ты живой. Боль — это тебе напоследок вместо слуха и зрения, осязания и обоняния, ощущение полноты смерти вместо полноты жизни. И лежишь. До самого до утра никто до тебя не дотронется. Пусто вокруг и тихо, и все что ни есть — ничье. Во всяком случае, не твое. И ты — не Серега больше, не Сашка и не Андрей. А просто кто-то. Кто кем-то был, да вот как-то вдруг перестал...

8/
Парикмахер

Среда, 23 Марта 2005 г. 18:05 (ссылка)редактировать
Один человек пришёл в парикмахерскую, чтобы его, как обычно, подстригли и побрили. Он разговорился с парикмахером, который его обслуживал. Говорили о разном, и вдруг, разговор зашёл о Боге.

Парикмахер сказал:

— Что бы вы мне ни говорили, а я не верю, что Бог есть.

— Почему? — спросил клиент.

— Ну ведь это ж и так ясно. Достаточно выйти на улицу, чтобы убедиться, что Бога нет. Вот скажите, если Бог существует, откуда столько больных людей? Откуда беспризорные дети? Если бы он действительно существовал, не было бы ни страданий, ни боли. Трудно представить себе любящего Бога, который допускает всё это.

Клиент на мгновение задумался, но решил промолчать, чтобы не вступать в спор. Когда парикмахер закончил свою работу, клиент ушёл. Выйдя из парикмахерской, он увидел на улице заросшего и небритого человека (казалось, что тот не стригся целую вечность, настолько неряшливо он выглядел). Тогда клиент вернулся в парикмахерскую и сказал парикмахеру:

— Знаете, что я вам скажу? Парикмахеров не существует.

— Как это так? — удивился парикмахер. — А я разве не в счёт? Я же парикмахер.

— Нет! — воскликнул клиент. — Их не существует, иначе не было бы заросших и небритых людей, как вон тот человек, который идёт по улице.

— Ну, мил человек, дело ж не в парикмахерах. Просто люди сами ко мне не приходят.

— В том то и дело! — подтвердил клиент. — И я о том же: Бог есть. Просто люди не ищут его и не приходят к нему. Вот почему в мире так много боли и страданий.