Доброго дня суток. Представляем вашему вниманию три законченные и откорректированные главы, нашей коллективной трагифарсовой повести в сорока шести главах "Жизнь и Смерть Ираклия Слепого".
А так же: Пост обсуждений и Коррекции и Мастерскую по производству повести.
[730x4]
*Убедительная просьба не комментировать в этот пост, так как он "Read only post", который переиодически, по ходу написания нами новых глав, будет обновляться. Ваши рецензии и комментарии складывайте в вышеуказанный пост Обсуждений и Коррекции. Доброго дня. Информационный спонсор literature.dirty.ru ©

Однажды, дождливой осенью 1982 года, судьба занесла меня в посёлок "Согласный" Калининского района Саратовской области. Дело было вечером, а где остановиться на ночь я толком не знал. В голове шумел выпитый накануне литр самогона, жутко хотелось писать. Согревала только одна мысль: в каждом поселке есть "Дом колхозника" — место обитания заблудших душ и тараканов. С тараканами я знаком давно, а вот с заблудшими душами мне только предстояло познакомиться.
Спешу сообщить, что в этом Богом забытом месте я оказался по поручению своего колхозного правления — мне нужно было установить причины невиданного урожая подсолнухов на местных полях. Мне предстояло выяснить, имеет ли этот феномен связь с забытыми душами. В тот момент, стоя возле грузовика, докуривая сигаретку, прежде чем начать действовать, мог ли я знать, что кроется в тишине этого поселка.
Потушив сигарету о борт грузовика, я махнул водителю рукой на прощание, и уверенным шагом пошёл по хрустящему гравию в сторону одиноко стоящей заброшенной церки. В метрах пяти от неё из–за стен показались вилы и послышались грубые междометия. Я подошел поближе, стараясь оставаться незамеченным для говоривших. Говорившие незаметно оказались за моей спиной — я как–то даже не заметил взмаха ломаты.В этот момент, я почувствовал резкую боль в височной области и глаза ослепила белая вспышка. Кто я? Где я? Зачем в моей руке нож?
Я очнулся в тесном ящике как раз по росту, дышать было тяжело, голос мой звучал гулко. Грохот комьев земли, разбивавшихся о крышку моего ящика не говорил ни о чем хорошем. Надо сказать, что приехал в поселок я на день раньше, чем должен был, поэтому хватились бы меня еще не скоро.
— Эй, — крикнул я, — я ничего вам не сделал, — за что?
В ответ раздались грубые междометия и пахнуло самогоном. "Вилы",–подумал я.
И вдруг:
— Ха, ха, Ираклий Слепой, мы всё про вас знаем, вы агент кровавой гэбни, и за вами была установлена слежка с момента въезда в нащ город. — иронично ответил гнусавый голос.
Даже лежа в гробу я узнал бы этот голос.. Этот ироничный гнусавый голос, принадлежавший моему другу детства, ставшим моим врагом после одного трагического недоразумения. На меня нахлынули воспоминания…
(Титры) 15 лет назад.
— Просыпайся, майор! Слышишь меня?
Открыв глаза, я сразу узнал очертания спальни моего начальника, генерала Улыбайко.
Протерев глаза, я поймал себя на мысли что это был только сон, сон приснившийся накануне мой поезки в это странное местечко под названьем "Согласный". "Может ли он быть вещим?!", — подумал я.
Мои размышления прервала рука генерала, поглаживающая мои ягодицы.
— Что с тобой случилось, Ира? Ты такой задумчивый..
Нежный взгляд генерала говорил о том, что сегодня меня ждет что–то особенное.
Я снова проснулся. Что значит этот сон?.. Почему именно Улыбайко?.. Генерал, владевший секретами всех боевых школ мира.. Меня осенило, что нужно делать, я провернул один трюк, из тех, что показывал мне Улыбайко, и освободился из плена. Ира? — прогремело у меня в голове! — Почему он называет меня Ира? Резким движением, я бросил своё тело к умывальнику комнаты генерала в коммендатуре. Подлетев к зеркалу, я увидел свое лицо в трехдневной щетине. В чем дело, что происходит?? — снова пронеслось у меня в голове. Опять резкая боль в висках! Я начал напряженно думать. В моей спец. школе я не зря был лучшим в классе по структуральной лингвистике: "Где? — в висках, Откуда? — от висок, Кто? — виски. Бинго!!!!" Я достал из заднего кармана своей юбки припрятанную там бутылочку 0.7 Чивас Регаля 16–летней выдержки и отхлебнул пару глотков. Сразу успокоившись, я смог правильно оценить ситуацию.
И СНОВА ВСПЫШКА! Все перемешалось в моей голове. Я больше уже не различал сон и реальность. Не знаю сколько прошло времени. Помню лишь обрывки фраз: "Он все–таки жив!", "Как вы могли такое допустить!". Помню лицо врача, склонившегося над моим почти бездыханным телом. Не знаю, как долго я был в таком состоянии…
Мы ожидали тебя — произнёс гнусавый голос. Как? — подумал я. Справа от лужи, где я лежал, стояло двухэтажное здание из красного кирпича на ней висела вывеска шрифтом Rodchenko с надписью "Согласный".
Так ты согласен сотрудничать? — эхом от прочитанной вывески отозвался у меня в голове голос гнусавого. На моих глазах навернулись слёзы. Гнусавый стоял сложив руки на груди. Он был в расшитом подсолнухами костюме идиотского цвета. Вид этих безумных подсолнухов вызвал во мне стон и новая порция смутных воспоминаний заставила вновь закрыть глаза: пыльный август, Краснодарский край, лагерь труда и отдыха; я сижу на коленях среди огромных подсолнухов и пытаюсь выковыривать семечки из уже оторванных подсолнечных голов; на пальцах страшные мозоли.
Сашка Улыбайко, тогда еще ефрейтор, странно улыбаясь, стоит рядом, засунув руки в карманы
засаленных парусиновых штанов.
"Было здорово" — говорит он.–"Я никогда, слышишь, никогда с тобой не расстанусь с тобой!"
"И не предашь?" — спрашиваю я, лузгая выковыренные семечки. "Клянусь!" — отвечал он, вытащив
наконец руки из карманов бугрящихся штанов. Господи, с каким трудом помещался он в мою…
К жизни меня вернул удар сапогом в живот. Сильные руки подхватили меня и поставили на ноги. Корчась от боли, я все еще пытался восстановить в уме цепь событий, произошедших с прошлого вечера. Гнусавый, тем временем, продолжал давить на меня:
— Ты пойми, либо ты будешь все делать только с нашего ведома и согласия, либо тебе все равно тут ничего не обломится! И в лучшем случае ты вернешся домой покалеченным, без крупицы необходимой тебе информации!

Брунгильда Семеновна тяжелым шагом приближалось к обветшалому зданию, еще сохранявшему величие давно ушедших славных времен. Тех времен, когда сама она была еще девушкой Бруней с густыми соломенными волосами, упругим молодым телом и самой озорной улыбкой во всем генерал–губернаторстве. За эту улыбку и взял ее в жены драгунский капитан.
А сейчас ей предстояло пешком подниматься на четвертый этаж.
" А раньше капитан меня на руках носил!" — вздохнула Брунгильда и взобралась на ступеньку.
Горы битой тары, чьи–то прокладки и желтый снег, придавали месту декадентский оттенок. Под ногами пискнула маленькая крыса, она не успела отбежать и приняла смерть от сапога Брунгильды.
— Ай, бля! — вскрикнула Брунгильда Семеновна. За крепким словцом она в карман никогда не лезла.
Женщина досадливо вытерла подошву о ступеньку, не догадываясь, что это происшествие станет для нее роковым.
С трудом открыв тяжелую высокую дверь с облупившейся краской, Брунгильда Семеновна протиснулась в коридор. Здесь ее уже ждали.
"Он у нас" — отчеканил чей–то хриплый голос.
— Ты зачем моих крысок топчешь? Али совсем ополоумела, старуха?!
Дворник Влас был седым кряжистым мужиком немного не в себе. Крохотное жалование заставляло
его разводить крыс на шаурму местным лоточникам. "Подожди, Влас" — голос попытался попытался прервать разъяренного дворника.Влас ощалело озирался, и тряс мертвой крыской перед лицом Брунгильды. Его синие потрескавшиеся губы начали произносить какое–то страшное заклинание.
— Они Маани Тадж Махал … — завывал старый дворник.
Этот хриплый голос и терпкий запах перегара напомнили Брунгильде мужа и в ее черствой душе зашевелилась щемящая тоска. Но обстановка не располагала к ностальгии. Дворник поднес свой татуированный кулак ей под нос, продолжая ритмично покачивать головой.
"Остановись, Влас!" — в стальном прежде голосе появились истеричные ноты.
— Вони Ганди Врот Йэбал!…
"Всем в укрытие!!!" — завопил голос.
— Хуякля! — Влас пьяно отстранился от старухи, как вампиры отваливаются от жертвы.
— Влас!!! Я сказал подожди!!! — из темноты вышел немолодой человек с усталым морщинистым лицом. На нем была форма полковника пограничных войск. — Он у нас, Брунгильда! Он наконец–то у нас…
— Когда взяли? Допросили?.
— Вчера, молчит. — прохрипели ей в ответ.
— Васо звонили? Может он поможет со своими штучками? — и перед дворником и хриплым стояла уже не старуха, а уверенный, прошедший подготовку агент КГБ — Грязных Брунгильда Семеновна.
— Тьфу ты, еби вашу мать, не дадут и бабы заколдовать.. — Влас, покачивая головой
и причитая над изуродованной тушкой крысы, скрылся в темноте.
Внезапно он развернулся и произнес:
— Ну встречу тебя я еще как нибудь, Брунгильда..
— Пшел вон, холоп! — человек с усталым лицом окончательно потерял интерес к дворнику.
Развернувшись к Брунгильде, полковник вытер лысину скомканным носовым платком и прошептал:
— Да, Васо в курсе… Уже едет…

Жизнь никогда не была особо благосклонна к Васо Ганджанидзе Третьему. Постоянные многодневные командировки, изнуряющие переезды из города в город, бесконечные ночные вызовы. "Всё. Устал. Этот заказ последний", — думал про себя Васо, глядя через запотевшее окно на проносящиеся мимо сумрачные осенние пейзажи.
"Пропустите, заняли тут весь проход" — звонко, навевая воспоминания о Тбилисском лете 1975го, прозвучали слова белокурой девушки, пытающейся протиснуться в вагон.
— Эй, милый дама, не желаете ли подкрепиться свежей бастурмой? Сам сделал, между прочим, да, она у меня в купе, вон, в портфеле рядом с водкой лежит, ну чуть–чуть? — промурлыкал Васо, намекая на приятное времяпрепровождение. Васо почувствовал, как до него дотронулась не по–женски сильная рука.
Взглянув на девуушку, Васо заволновался — "уж больно руки волосаты" — подумалось ему.
— Харощий! — произнес тем не менее громко Васо, взглянул на ее одутловатое лицо и с головой ушел в то лето: Тбилиси, общественный туалет на городской площади, легкий украинский акцент, большие красивые груди в его тогда уже искалеченных руках. Чуть было снова не покалечившись воспоминаниями о грудях, Васо очнулся. Блондинка, протолкнув его из прохода внутрь купе, уселась напротив него и начала открывать жилистыми руками дорожную сумку.
— Хачу!! — еще громче произнёс Васо.
— Что, простите? — ответила нимфа.
— Хачу трогать твой попачка, однажды толко, позволь!! Как зват тэбя, милий?
— Апельсинку не хотите? — продолжала она.
— Хачу!!!
— Что хочу? — переспросила она.
— ХАЧУ ТРОГАТЬ ТВАЮ АПЕЛСИНКУ!!!! — задыхаясь прошипел Васо.
Внезапно Васо осекся. Как будто что–то вспомнив, он побледнел, схватил изуродованными пальцами свой потрепанный кожаный портфель и, спотыкаясь о тюки и чемоданы, бросился к тамбуру.
ЖУТКАЯ БОЛЬ!
Ираклий сидел в тёмной комнате на стуле, у которого была подкошена ножка, на его голове был грязный шерстяной мешок, было сложно дышать… "Второй раз такая же херня", — подумал Ираклий, ощутив боль в заднем проходе.
Внезапно железная дверь отворилась, и в комнату вошел Гнусавый в красном бархатном халате.
— Васо задерживается, — произнес он кому–то невидимому в глубине комнаты.
— Послушайте, я не знаю кто вы, но хватит заниматься со мной содомией когда я без сознания. Неужели вы не понимаете, что в сознании я смогу вам помочь гораздо эффективнее? — произнес Ираклий, не надеясь, впрочем, на ответ.
— Заткнись, ничтожество. Брунгильда, войдите! — отчеканил гнусавый тип и исполнил краткий краковяк перед оторопевшим Ираклием. Он не мог видеть собеседника, но отчетливо чувствовал запахи вазелина и апельсинов.
— Пчкяу, — отчетливо произнесла вошедшая Брунгильда.
— Чкянипс, — вторил ей незнакомец в халате.
"Пчкяу?!! Боже мой! Что происходит? Где я? Откуда здесь апельсины? Где Анатолий?", — проносилось в воспаленном сознании Ираклия. Он прыгнул с места, в полете достал нож для резки мяса, который был всегда с ним и метнул в лоб Брунгильде. Оттуда полилась зелёная жидкость.
— ЧИИИИПЧ!!!! — заорала Брунгильда.
— Полно те, батенька, — сказал Ираклию тип в халате, доставая нож изо лба Брунгильды. Она улыбалась.
Волосатой рукой она отбросила пузырек с зеленкой, который держала около лба и, прищурив левый глаз ( правый был полностью залит ярко–зеленым медикаментом, что придавало Брунгильде Семеновне зловещее сходство с монохромным Терминатором ), каким–то плавным, перетекающим движением подскочила к оторопевшему Ираклию.
Ираклий, слегка обезумев, схватил первый попавшийся скальпель и начал кромсать Гнусавого, который во время экзекуции сопел и хихикал, не предпринимая никаких действий.
— Охренели? Что вы тут устроили? Пол второго ночи!, — прохрипел Влас, высовываясь из–за плеча Брунгильды Семеновны.
Нечеловеческой силы удар сбил Ираклия с ног. Обнаружив себя в углу комнаты он огляделся по сторонам и увидел надвигающего Васо, шаряющего обезображенными руками в полутемной комнате. Анус Ираклия предательски и знакомо заныл.
— К нам приехал, к нам приехал, Васо Третий, дорогоой! — заголосил невесть откуда появившийся табор цыган.
— Выпить есть? — прорычал огромный цыганский медведь и, не получив ответа, увлек за собой уличных детей в ближайшую пивную…
Наступила оглушительная тишина.
— Позволь я тебе все объясню, — спокойным голосом произнёс Васо.
Ираклий с трудом открыл веки. Перед глазами по–прежнему был пыльный мешок. В затылке ныло.
"Какой странный сон…"

Юная девушка ехала в поезде рейсом "Уренгой — Согласный", она смотрела в окно и улыбалась осенним берёзам. В вагоне–ресторане почти никого не было, лишь официант перешептывался со странным человекомс с портфелем в руках, периодически поглядывая на девушку. Вдалеке сидел лысый мужчина с татуировкой "Ираклий" на затылке, который постоянно рисовал кроваво–красным фломастером странное слово "Пчкяу" в своем блокноте с кожаной обложкой. Наконец официант принес девушке заказ: антрекот, селедочку и 350 граммов "Столичной".
Увлеченная едой, она не заметила как человек с портфелем и лысый мужчина почти синхронно встали и начали медленно подходить к ней — оба зловеще улыбались. Чтобы разрядить обстановку, девушка выпила водки. В этот момент раздался страшный протяжный скрип, вагон дернулся, пассажиры слетели со своих мест, ударяясь о столы и сиденья — кто–то дернул стоп–кран. Тележка со снедью вырвалась из рук проводницы и покатилась по проходу, сбив с ног лысого мужчину и с силой ударив девушку прямо в лоб.
Очнувшись в грязной сырой комнате, пахнущей мышами, она обнаружила рядом тело лысого мужчины с татуировкой "Ираклий" на затылке. Анус предательски зудел. В углу она заметила стул, на нем сидел неизвестный с мешком на голове.
— Живая? — доставая из кожаного портфеля электродрель, спросил Васо.
– Вы?! — с ужасом протянула девушка.
— Она лежит без головы, — попытался небезуспешно срифмовать Васо, приставляя дрель к шее девушки.
– Стоять!!! — громко произнёс гнусавый. Васо вздрогнул и отстранился.
— Не время тут поддаваться личным слабостям, дорогой Васо! — гнусавый запахнул халат и наклонился к девушке.
— Ну здравствуй, Пелагея. Сколько лет, сколько зим. Не хочешь рассказать, что делает агент в отставке в поезде "Уренгой — Согласный", да еще в вагоне–ресторане?!
Девушка молчала, нервно оглядывая помещение.
Гнусавый задумался. Он размышлял о нынешнем урожае подсолнухов, на редкость удавшимся в этом году и о причинах, побудивших агента контрразведки Ираклия Слепого появиться в Согласном.
— Три года назад наш ведущий селекционист вывел абсолютно новый вид подсолнухов, который не боится колорадского жука, минусовой температуры и музыки Братьев Гримм, через некоторое время в нашем посёлке появилась Пелагея, после чего семена нового сорта пропали, а в посёлке Согласный урожаи подсолнуха начали превышать все возможные нормы, — внезапно разговорился сидящий на стуле, — и, я надеюсь, Гнусавый, ты понимаешь, что Пелагея и Васо — они ведь не просто так сюда попали?
За окном промелькнул странноватый тип в майке с надписью "Силос–жом". Гнусавый задумчиво уставился на занавески… "Силос–жом" — так называлась пивнушка, районного масштаба, в которой несколько лет назад он познакомился с очаровательной одиннадцатиклассницей Пелагеей. Она была юна и обворожила его своей простотой. Весь вечер она повторяла, что мама уехала на дачу. И вот она снова здесь. Да, это без сомнения была она. Это из–за нее он оставил Сашку Улыбайко. Но ведь и тот недолго горевал — связался с этим типом… как его там?
— Ираклий, прекратите бормотать вслух или я скажу Брунгильде спеть для вас! Ишь возомнил себя, мною, едет он, в поезде! Девушку ко мне! Остальных заприте здесь!!! И чтобы глаз да глаз!!! — отдав команду Гнусавый и его свита вышла из комнаты, закрыв засов и оставив Ираклия и человека с портфелем наедине.
Едва закрылась дверь, Ираклий стянул с головы мешок живо повернулся к неподвижному телу. В его глазах тлел красноватый огонек, говоривший о начинающейся шизофрении или заканчивающейся нимфомании.
— Сиське? — хриплым шепотом предложил Ираклий, сдавливая себе запястье, и стараясь не думать о мучителях.
Глаза мужчины открылись. На лице заиграла улыбка.

Я очнулся на влажном полу, голова страшно болела, разбитые губы распухли. На голову по–прежнему был надет мешок. Я попытался снять его, но обнаружил, что руки у меня связаны за спиной. Повернув голову, я понял, что нахожусь в комнате не один, ноги мои упирались в тело, лежащее подле меня. Запах лавандового парфюма значил, что это девушка, к тому же тишину мрачной комнаты нарушало её ровное дыхание. Я толкнул её головой в плёчо,
— Эй, очнись…
Хриплый бас, просипевший "Эй, ебанароннаё", подсказал мне, что это не девушка. ("Ах, да, всемирно известный лавандовый ликер "Соцветья Приземноморья", вспомнилось мне).
Я прогрыз зубами дырку в мешке, позволившую мне ориентироваться в пространстве. Когда глаза привыкли к окружающему сумраку, я увидел, что стены комнаты были расклеены постерами группы "Ласковый май", а на грязной подстилке мирно спал огромных размеров мужчина с большой татуировкой "Ласковый" на спине и, что странно, татуировкой "Ираклий" на затылке. В углу, поджав колени и уперевшись в них лицом, сидела девушка. Мне предстояла нелегкая задача: восстановить в памяти последовательность событий нескольких последних часов — с тех пор как я последний раз был без мешка. Кроме того, нужно было решить, как действовать дальше. Единственное, что я знал наверняка, это то, что должен был найти связного, который покажет путь на плодоовощную базу, где я должен был раздобыть информацию о подсолнухах. "Надо выбираться отсюда" — подумал я, что незамедлительно и начал делать.
— Эй, пссс, кссс, девушка! — тихо свистнул я, стараясь не разбудить толстяка. Он подняла голову.
— Можешь подойти?, — прошептал я.
— Меня зовут Пелагея, мне 19 лет и я совершенно свободна — ответила девушка, нисколько не стесняясь задранной чуть ли не до пояса коротенькой юбчонки. После этого девушка вздохнула, встала и, зачем–то подняв лежащую на полу электродрель, подошла ко мне.
— Я Ираклий, но не в этом дело — прошептал я, удивившись такому ходу событий.
— Возьми эту дрель и разрежь мешок сзади. Хотя нет, лучше возьми в–о–о–он тот тесачок, который лежит возле толсятка.
В ответ девушка села передо мной на колени и разрыдалась. От рыданий Пелагеи проснулся толстяк с татуировкой "Ласковый" на спине.
— Здравствуйте, поговорите со мной пожалйуста!?, — неожиданно начал он.
"Твою мать, что за дурдом "Весёлые вёсла", — подумал про себя Ираклий.
— Всё дело в том, что я здесь по жесточайшему недоразумению и к порче поля не имею никакого отношения, я просто так слушал музыку, сидел и слушал! — продолжал толстяк.
— Цыц, Ласковый! — грубо прервала толстяка Пелагея, — Как я понимаю, нам всем надо выбраться отсюда, сейчас сюда придут, держи это! — Пелагея протянула Ираклию вилку от розетки электрической дрели, — Она поможет нам!
— Спасибо, Пелагеюшка, я тебя нико…
Внезапно за дверью послышались грубые междометия, раздался скрежет засова.
— Они идут! Лысый, притворись спящим! — зашептал Ираклий. Он сильно ударил Пелагею по голове, так, что она повалилась наземь без сознания, а затем натянул мешок обратно на голову. В комнату зашел гнусавый в красном бархатном халате…

"Вы только посмотрите на это! Счет 3:3, Динамо проводит передачу к воротам Спартака, удаар! ГОООООЛ!"
— Опять проиграли, пидарасы.. — гнусавый полковник выключил телевизор и захлопнул дверь своего кабинета. — ну, cадись, Пелагея, рассказывай..
— Хотите апельсинку? — весело сказала Пелагея.
— Нет, я хочу знать всё, что сказал тебе Слепой, каждое слово, писк, буква может иметь значение.
— Он был нем как рыба и не успел произнести ничего кроме слова "Почемубл", пока мы были вместе, — Пелагея как будто случайно сдвинула юбку ближе в бёдрам.
— Съеште, съеште! — настойчивее предложила Пелагея, протягивая апельсин.
— А ты хороошааа, — круглым голосом прошептал Гнусавый, проглатывая дольку, — "Почемубл", говоришь? Интересно.
— Я люблю сильные руки и Владикавказ, — прошептала в ответ Пелагея, указывая на татуировку Гнусавого с одноимённой надписью.
Гнусавый резким движением прижал Пелагею к себе, прошёлся потным носом по её шее, а потом бросил её на кровать, придавив тяжелым телом в грязной кожанке. За окном, в ночи, колосились подсолнухи…

Пелагея осторожно вышла из комнаты Гнусавого, поправляя юбку и засовывая в карман остатки нашпигованного клофелином апельсина. Она было бросилась бежать, но вдруг вспомнила грустное, полное скорби и ощущения несправедливости, выражение лица толстяка Ласкового и решила сдержать обещание. Пелагея направилась к комнате пленников. Гнусавый крепко спал.
— Кушайте, крыски мои, кушайте, растите большими", — дворник Влас сидел в подвале Дома Колхозника, скармливая снующим вокруг крысам остатки фуа–гра, выковыренные устрицы и кусочки пармезана — все, что осталось после ужина командного корпуса. Странно, но крысы доверяли этому грязному вороватому старику, несмотря на то что раз в неделю он сворачивал им шеи. Отхлебнув из початой бутылки Шато Марго, он почесался и решил сходить помочиться в штабной туалет. Туалет находился на третьем этаже, там же, где располагались пленники, но Влас в свои 55 любил комфорт и готов был поступиться своей ленью ради этого. Он поднялся по скрипучим ступенькам наверх, завернул за угол и нос к носу столкнулся с Пелагеей.
Влас потерял дар речи, когда увидел стройный стан юной незнакомки. Поток эндорфина бурной струёй перекосил физиономию старика, ключ от штабного клозета звонко приземлился на бетонный пол.
— Кто вы? — блаженно произнёс он.
— Конь в пальто — звонко отпарировала Пелагея.
— А?
— Хуй на! — Пелагея оттолкнула трясущуюся руку Власа и устремилась во мрак коридора.
"Какая красивая девушка.. Вот бы на такой жениться..", — Влас подобрал с пола ключи и направился по своим делам.
Пелагея подошла к двери комнаты узников и, прислонив к ней ухо, прислушалась. За дверью был слышен монолог перевозбужденного Ласкового:
— Нет, Ираклий, ты только представь, остров, где только я и Шатунов, я и Юра. Мы купаемся в лучах утреннего солнца и ходим голые по нашей вилле, представь. Я бы целовал его спину, представляешь Ираклий?
Лицо Пелагеи свела судорога ассоциаций.
— Эй, эй педики бля, это я на.., — сказала она.
— Яна?? — в недоумении прошептал Ираклий.
— Да не Яна, блядь, я просто так говорю на, Пелагея это, подойди к двери на! — раздраженным шепотом сказала она.

Влас вышел из туалета, застегивая ширинку и довольно покрякивая. Заперев санузел, он спустился в подвал, докормил своих крыс и пошел в подсобку укладываться на ночлег. "Какая небесной красоты женщина.." — думал он, лежа на облупленном топчане под дырявым ватником. "Сколько лет я искал такую спутницу жизни.. Четверо детей, маленький домик под Согласным, пес Мухтар и небольшой крысятничек.."
Погрузившись в сладкие грезы, Влас незаметно для себя засыпал.
Внезапно мысль кинжалом пронзила его: вечер сегодняшнего дня, окрик Гнусавого — "Влас, убери дрель, Васо погорячился, но завтра понадобится!", звонок престарелой сестры, склероз…
В холодном поту Влас вскочил — он бросил дрель в коридоре, около тюремной камеры, а завтра его могут расстрелять за халатность. Торопливо натягивая портки, он бросился наверх

— Ираклий, вставляй вилку в розетку! Ну чего сидите на? — влажно шептала Пелагея в замочную скважину.
— Так устали на! Где она?
— Ищите, идиоты! — наконец дрель, закашляв, заработала. На пол посыпалась стружка и обломки замка.

Через пару минут три темные фигуры неверными скачками покидали Дом Колхозника. Светало.

Ираклий, Пелагея и Ласковый бежали по полю, раздвигая в стороны густые стебли Подсолнуха.
Луна скрылась за облаками и бежать стало гораздо трудней. Внезапно несущийся первым Ираклий с коротким криком упал и покатился на дно оврага, приминая своим телом подсолнухи. Ласковый бросился за ним, но подскользнулся и со страшными матюками полетел вслед за Ираклием. У Пелагеи от смеха свело живот и она упала на землю, беззвучно смеясь и хватая себя руками. Потом из за туч выглянула луна, озарив призрачным светом овраг и Ираклия с Ласковым. Ласковый лежал сверху, а Ираклий пыхтя корчил лицо.
— Какая прекрасная ночь, Юра, неправда ли? — блеял Ласковый.
— Тьфу, падла! Какой я тебе Юра! Убери руки! Убери руки, я сказал! — Ираклий столкнул с себя Толстого и почувствовал острый предмет торчащий из земли и давящий в спину.
Привстав, Ираклий вытащил из под себя обломок сабли с эфесом, украшенным несколькими драгоценными камнями. При свете луны на клинке виднелись полустёртые слова "Чапаю от Васо". Ираклий потерял сознание. Прибежавшая на крик Ласкового Пелагея принялась делать Ираклию искусственное дыхание. Ласковый грубым движением оттолкнул ее, — Смотри как надо, дура! – буркнул он и набросился на лежащего без движения Ираклия. Пелагея стыдливо отвернулась и уснула. Прошло 40 минут. Пелагею разбудил шум мотора приближающегося трактора. Рядом, в подсолнухах, обнявшись лежали Ираклий и Ласковый. Уже рассвело.
— Баста, содомиты! — донесся с трактора веселый голос. Расплывшаяся в улыбке харя тракториста выглядывала из ржавой громадины. — Вот, товарищ милиционер, — продолжал он, — вот кто у нас в колхозе солому портит.
Слева от тракториста маячил силуэт в серой форменной фуражке.
Ласковый приподнял голову от земли, пытаясь расмотреть говорившего и стремительным движением прилег обратно, пытаясь как можно сильнее вжаться в землю. Он дрожал и прижимался к ягодицам партнера.
Ираклий во сне почувствовал тяжелое тело Ласкового и, наконец, проснулся.
Дядь, убери тулово — прохрипел Ираклий, томясь от безрадостных мыслей. Ласковый недобро повернул голову, щурясь как от яркого света.
Наконечник тяжелой трости резко уперся в бок Ласкового.
– Здравия желаю! Разрешите представиться — генерал Улыбайко! – чеканным движением откозырял сверху человек в сером, — регистрацию посмотрим? — спросил он и дружелюбно засмеялся. – Пора, хлопцы, нам разгрести все это дерьм…оооо–о… Ноги генерала внезапно подкосились, губы искривились в гримасе ужаса и он плашмя рухнул на Ласкового. На том месте, где за секунду до этого стоял генерал, появился тракторист с сияющим лицом. В руках он сжимал поблескивающий в первых лучах солнца коленвал.
— Ну–ка быстро на трактор, братва!

Оправившись от удара, Ласковый отодвинул тело милиционера. Пригляжевшись, он заметил что на якобы генерале лейтенантские погоны. "Какой лейтенант не мечтает стать генералом?" — подумал он.
Ласковый встал, заслонив солнце своей широкой спиной.
— Слышь, ты, тракторист! — окликнул он колхозника. Тот повернул к нему свое простое испещренное мелкими пятнышками лицо, кривя его ухмылкой никчемности судьбы случайного попутчика. Левая щека его жила отдельной жизнью, подрагивая в узловатости сухожилий темной пульсацией. Ираклий тупо смотрел на беснующуюся щеку внезапного спасителя, ощущая спиной теплые испарения почвы и внезапную руку Пелагеи оказавшуюся чуть ниже средоточия его жизненных сил.
— Чкяу чипс, — защебетал тракторист на птичьем языке — Блбл чипч…
Большой кулак Ласкового ударил его по лицу и, не встретив особого сопротивления плоти, снес трактористу полголовы. Во все стороны брызнули ошметки зеленой плоти.
— Хуясе! — воскликнул Ираклий, оторвав руку Пелагеи от причинного места.
— Ира! Неужели вы меня не хочете?? — от волнения украинский акцент Пелагеи стал особенно заметен.
Ласковоый с надменной улыбкой отвернулся в сторону.
Прошло минуты две.
— Вода есть? Руки надо вымыть! — прорычал он, отчего Пелагея и Ираклий вздрогнули —
вопрос застал их врасплох. Ираклий мотнул думающей головой и, напрягая душевные силы, угрюмо и внятно спросил Ласкового : "Зачем ты тракториста угробил? Человек жил счастливой жизнью среди высоких трав, улыбаясь будущему, а ты взял и ебнул его." Ласковый с силой прижал искалеченные руки к телу, будто стараясь извлечь ядовитый сок накопившийся ненависти из серых воспоминаний молодсти, где он странствовал по иным землям, чувствую незащищенным боком теплое тело Юры Шатунова.
Пелагея судорожно пересчитывала семечки в рваном кульке.

— Пелагея! Прекрати дёргаться! Надо придумать что делать с телом тракториста, — нервно шепнул я.
— Чего делать.. Закопаем тут — задумчиво произнёс Ласковый.
Я возразил:
— Тогда и генерала–лейтенанта придется закапывать.
"И тебя уж заодно" — подумалось мне мгновение спустя. Неприязнь возрастала с каждой минутой.
— А все одно, по весне в чернозем уйдет. Кому–то хлеб с залупой достанется — заржал вдруг Ласковый, открыв гигантский рот с неровными покрошившимися зубами. На месте одного резца виднелся мутный кусок оргстекла с изображением чьего–то лица.
Лицо покзалось мне смутно знакомым, но резкий, какой–то трупный запах изо рта Ласкового сбил мои
мысли.
Мы ехали по бескрайнему полю среди огромных подсолнухов навстречу солнцу. Я был за рычагами, сзади, обняв меня за шею стояла Пелагея. Ласковому досталось место на крыше. "Только бы солярки хватило" — периодически повизгивал он.
После полудня солярка всё–таки закончилась и трактор, обиженно чихнув, остановился на краю поля. От толчка Пелагая всхлипнула и проснулась, Ласковый скатился с крыши и больно ударился головой о коленку Ираклия.
— Смотри куда прешь, мудак!! Чуть башку не расшиб!
— Пошел ты. Не видишь — солярка кончилась.
— Мальчики, не ссорьтесь. — Пелагея с детства обладала даром моментально мирить мужчин.
Ласковый и Ираклий переглянулись. "Почему бы и нет?" — подумал Ираклий. "Я никогда не пробовал втроем" — подумал Ласковый.
Вокруг щебетали птицы. Пелагея была счастлива.

Крохотный мотылек порхал над бескрайним полем подсолнухов, словно белое пятнышко в огромном желтом океане. Частокол крупных, налитых подсолнухов перемешивался к глубоким аквамарином неба, невольно наводя на мысли о том, как хорошо просто существовать на этой планете, заниматься обыденной суетой, жить в своем родном Согласном и наслаждаться бытием. Молодой колхозник Иван присел в подсолнухи, отставив в сторону косу и, морщась, начал разматывать портянки. Вытянув голые ступни, он развернул узелок с незамысловатой снедью и начал трапезу, запивая колбасу и огурцы свежеперегнаным самогоном. Вокруг жужжали мухи, раздавалось щебетание птиц.
— Эх ма, раскудрить твою матрену! Хорошо то как! — вырвалось у него.
Тихий поначалу звук, который Иван было принял за проезжающий где–то уазик председателя, через некоторое время стал громче и приобрел неестественный металлический оттенок. "Что за еб твою мать?", — подумал колхозник и настороженно огляделся вокруг. Никого не было, а звук все нарастал и нарастал, уже напоминая шум реактивного самолета. Ветер усилился, солнце давно ушло за тучи, птицы замолчали, а звук становился нестерпимо громким.
Заткнув руками уши, Иван встал, поднял голову. Бутерброд выпал у него изо рта. Прямо перед ним в воздухе висел огромный сигарообразный корабль. Он переливался разноцветными огнями, поверхность его озарялась молниями.
В голове у Ивана пронеслось: "Еб же ж твою мамоч…" Поле озарила ослепительная вспышка.
Когда она погасла, колхозника уже не было, а корабль в ту же секунду быстро развернулся и воспарил в небо.
Больше Ивана никто не видел.

Сидя на свёрнутой фуфайке Ираклий ощутил себя крохой на широких просторах этой части России, куда в этот раз забросила его судьба. Он был человеком тонкой душевной организации и не чурался слезы, поэтому, увидев карабкающегося по стеблю подсолнуха кузнечика, снова заплакал.
— Под–сол–нууууух.. — тихо прошептал он, но реальность, в обличии внутреннего голоса и брутального цензора, резко и бескомпромиссно отозволась жестким: "Да, да, подсолнух, мудило, ты совсем забыл зачем ты здесь, да?" Ираклий резко поднял голову.
— Блядь, задание же! ВЫ–ЯС–НИТЬ!
Посмотрев по сторонам Ираклий не увидел никого, но из доносившегося поблизости монолога Ласкового, понял, что Пелагея взяла на себя бремя выслушивания его романтических бредней о Шатунове.
"Нужен ли мне балласт и, что важнее, нужна ли мне компания, состоящая из толстого педераста и дуры матершинницы? " — подумал он. Убедившись, что его никто не видит, Ираклий направился в сторону леса, где надеялся выйти к населённому пункту и начать поиски связного. Ираклий оторвал подкладку трусов и достал оттуда записку размером не больше сантиметра, где была изображена политическая карта Саратовской области и координаты связного: село Хонобод, улица Жупела, дом 666, Иван Железогло. Съев чернозёма и сориентировавшись по солнцу, он побрёл к лесу.

— Ты что, совсем охренел, козел старый?! — сильнейший удар начищенного сапога отбросил Власа к стене камеры. Брунгильда Грязных, сплюнув, повернулась к Гнусавому. На этот раз на нем был синий фрак и кроссовки Nike.
— Как ты мог просрать узников, брбл дыбрбл, хати имеишь бёлярлей неимеишевыекл!!! — тем временем вопил тот.
За время служения инопланетным захватчикам, Влас так и не достиг успеха в понимании их языка, но общая линия ему вполне была ясна. Вспомнив сорок четвёртый, Влас не смог более сдерживать свою неприязнь и заорал:
— А НУ БЛЯ НАХ, НЕЧИСТЬ ЕБАНАЯ, ФУЦЕНЫ — ГАВНАРОЙКИ РАССТУПИСЬ ЗАГАНДОШУ ПИДАРАСАВ!!! — Влас поднял с земли четырёхметровую оглоблю и нанёс удар в теменную область замешкавшейся на минуту Брунгильде. Синий фрак Гнусавого принял порцию зелёных мозгов Брунгильды, последней мыслью ее стало громогласное "ЧИИИИИПЧ!!!"
Продолжая наносить удар за ударом, Влас методично, дрожащим голосом приговаривал:
— Это тебе за моих крысок, сука старая..Это тебе за моих крысок..
Гнусавый взглянул на дворника и произнес.
— 15 рублей из зарплаты вычитаю за чистку костюма. Партизан хуев. — он вышел, хлопнув дверью.

Полковник был настолько раздражен, что не придал смерти своего соратника Брунгильды никакого значения. Поднимаясь по лестнице, он бормотал: — "ВРУЛ, Врул, чкабл, балчепс БАЛЛЧЕПС". Он осознавал, что был виновен в побеге шпиона с террористическими планами, способными подорвать цель их прибытия на Землю. Гнусавый выдавливал порцию за порцией из тюбика густое, цвета сиены, болеутоляющее и понял, что очень устал. Подойдя к зеркалу он задумался об отдыхе, простоял в гипнотическом состоянии ещё минуты четыре и, перевоплотившись в ржавое ведро, уснул возле двери.

Васо медленно брел по коридору штаба. Душа его рвалась наружу — накануне он сильно перепил в местном клубе. Как всегда, подцепил там пару девок и избил в гостинице до полусмерти.
Голова кружилась, желудок Васо не выдержал, он побежал было в штабной туалет, но не донес и его вырвало прямо в ржавое ведро, стоявшее в коридоре. Неожиданно для Васо, ведро трансформировалось в нечто человекоподобное (назвать человеком это существо, покрытое слоем рвоты, было невозможно).
Существо представилось подполковником Трупным и умиротворяющим голосом сообщило о наличии у него сведений способных изменить поганую (так оно и сказало) жизнь Васо.
Васо ощутил странное раздвоение сознания: с одной стороны, не составляло труда узнать в бывшем ведре хорошо знакомого ему Гнусавого, с другой — необъяснимая убедительность словосочетаний "подполковник Трупный" и "изменить поганую жизнь" сладко очаровывала и заставляла впервые за много лет с оптимизмом взглянуть в будущее. Рвота на затылке Гнусавого хрустела от напряжения психофизического подгипноза, и в глазах бравого грузина все еще озорно светилась искорка недоверия.
Отбросив сомнения, Васо вытянулся по стойке "смирно" и произнес:
— Здравия желаю, товарищ полковник! За время дежурства проишествий не случилось!
В следующую секунду Васо всем весом обрушился на штабной грузовик, проломив южную стену штаба. Гнусавый был вне себя.

Ираклий третий день полз по лесу, питаясь лишь чернозёмом и собственными фекалиями. Во время одной из трапез ему в голову пришла мысль о вечном двигателе. Оставалось только решить проблему трения в пищеводе. В отчаянии он на долю секунды разрешил себе поверить, что подобное рацпредложение сможет оправдать его провал в глазах начальства, но он не дал постыдной слабости укорениться в его организме и еще быстрее пополз вперед. Неожиданно, наш герой услышал звук удаляющегося вертолета. "Что–то не так!" — всполошенно вскрикнуло его подсознание.

Прошло шесть дней, деревья наконец расступились, показались темные, мрачные силуэты домов. Ираклий выполз к небольшому селу; на покосившемся столбе он увидел заветную надпись "село Хонобод".
Ираклий потерял сознание.

Ираклий очнулся в душном помещении. Пахло луком, лавандой и папиросами. Слышались голоса, говорившие на непонятном Ираклию языке. Прислушавшись, он понял, что паранойя преследования окончательно завладела им и язык абсолютно русский. Старуха, вида заправского боксёра, подошла к нему и тихо произнесла:
— Как ваше имя, милейший?
— Ира, Ираклий. — тихо пролепетал он, с ужасом понимая, что забыл следующую фразу пароля. Это его старая аллергия на бабок–боксеров дала о себе знать.
— И что же занесло вас в это богом забытое место?
— Я ищу человека, его имя Иван, он живет в доме 666 по улице Жупел, воддддыыыыы — простонал Ираклий.
— Из воды у нас только водка. И вообще это роддом. — старуха достала из–под полы початую бутылку, сделала добрый глоток и передала ее Ираклию.
— Спасибо. — Ираклий состроил лицо вульгарного благодарного господину, гея.
— Можешь звать меня просто Госпожой, — ответила подобрев старуха, нависая над лежащим Ираклием своими формами.
— Так что же с Ива…
— Ты ищешь Ивана, как я поняла? — перебила Госпожа, не дав Ираклию закончить фразу, — Его ищет вся деревня уже 10 дней. Ходят слухи, что его похитили инопланетяне, хуйня конечно, но нас веселят эти прибаутки, — продолжала она, доставая из под полы хлыст и намордник с красным шариком. В это время в комнату зашли ещё три негра в кожаных халатах.
— Понятливая девочка, — попытался, видя к чему все идет, сменить линию поведения Ираклий, за что был награжден недвусмысленным тычком под ребра.
— Это тот, о ком ты нам бачила? — сказал один из негров, одевая латексные перчатки.
— Он самый, кровиночка, голубчик.
— Прыступат, бэлая Гаспажа? — с сильным кавказским акцентом поинтересовался второй негр.
— Пат–та–шти–ите, — через несколько секунд остановил его третий, — Я иво уз–знал! Эт–то тот, о кком ты нам гов–ворила, Гос–по–жа!
— Да, да, голубчики, мои любимые дауны–некрофилы, — раздражённо проворчала старуха–боксёр, — Именно он, Васо Третий, дорогой. Давайте уже делать кесарево, меньше разговоров.
— Я не ВасООООООО, Я ИРАКЛИЙ! СТОЙТЕ!!! — завопил Ираклий. Лучик надежды отразился в его расширенных зрачках.
– Нет–т, этто на–аш от–тецц! — произнес капая слюной, чернокожий негр с прибалтийским акцентом. Белки его глаз сверкали в полумраке как контрабандный рафинад.
"Твою мать, мне же ещё в 7 лет сказали, что я бесплоден…" — такими были последние мысли Ираклия, перед тем как он погрузился во тьму.

Васо раскачивался, едя на крыше штабного грузовика. Ему поручили разыскать Ираклия во что бы то не стало. От холода пальцы, которыми он схватился за острый металлический край громыхавшего под ним творения отечественных конструкторов, преклонявшихся перед функциональностью и не знавших ни одного слова на "э", кроме "Эдмундович" и "этиловый", онемели и скрючились. "Лучше бы они перешли на выпуск НЛО" — мелькнула в его голове мысль.
Грузовик страшно трясло, в лицо бил холодный ветер, который заставлял отворачиваться и продувал до костей. Появление в небе бысто увеличивающейся точки поставило Васо в тупик. Он напрягал зрение, но с такого расстояния предмет было не различить. "Неужели они призвали на помощь авиацию?" — подумал Васо. Точка быстро росла, догоняя грузовик. Васо бросило в холодный пот. "Это… это… это ж ёб вашу мать…" — бормотал он. Глаза его вылезли из орбит. Васо принялся неистово молотить кулаками по крыше грузовика.

— Газу, скотина! — Кричал Васо, не смея оглянуться назад.
Из кабины высунулась взлохмаченая голова водителя. Едва тот увидел выражение лица Васо, как грузовик, резко вильнув, съехал с дороги и помчался по свежевспаханому полю. От тряски Васо не удержался, его подбросило в воздух и он без сознания упал в грязь.