Ашер Тиби, заведующий тель-авивским отделением банка «Н», выглядел старше своих пятидесяти. Грузный мужчина с неровной сединой в волосах и мерзкими крысиными усиками, Ашер за глаза слыл малоприятной личностью, однако собственный характер казался ему испытанным средством поддержания рабочей дисциплины. Вот и сегодня, меряя шагами вестибюль, Ашер размышлял о вверенном ему коллективе и цедил сквозь зубы: «Бездельники! Свора идиотов! Дармоеды с липовыми дипломами!». Попадавшиеся навстречу служащие несколько нервно здоровались с Ашером, после чего спешили убраться подальше, бездарно изображая категорическую занятость. Ашера их малодушное поведение одновременно раздражало и успокаивало. Раздражало ничтожество этих людишек, которым только и подавай зарплату, кофе да Интернет, их вечная готовность заискивать и лгать, их глупый юмор, молодость и тайные надежды когда-нибудь вырваться из-под его, ашерова, бдительного надзора. О, в этом они едины, можно не сомневаться. ТЕРРАРИУМ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ! Ашер Тиби криво ухмыльнулся. А что же успокаивало? Власть, данная ему над этими жалкими подобиями людей. Он одинок не потому, что плох, а потому, что он – главный. Он, Ашер Тиби, оправдан священными законами иерархии, которые царят повсюду в мире и невероятно точно согласуются с особенностями человеческой натуры. Начальник просто ОБЯЗАН доминировать и с высоты своего положения напоминать каждому подчиненному о его месте, маленьком таком убогоньком местечке в ее величестве ИЕРАРХИИ. Феномен искреннего уважения к начальству представлялся Ашеру Тиби если не смехотворным, то, во всяком случае, эфемерным явлением. Надежным может быть только страх, древний мудрый инстинкт самосохранения. Мыслимо ли уважение без страха? Черта с два! А страх без уважения? Редкий случай, - ведь человеку свойственно преклонение перед теми, кого он боится, даже религию придумали в свое время от страха перед природой и неизвестностью… Некоторые наивно полагают, что искусство управления людьми заключается в уровне профессиональной компетентности, тогда как на самом деле талантливый руководитель – это опытный психолог, стремящийся постоянно подавлять собственной волей волю подчиненных ему работников. Каким бы идиотским ни было распоряжение начальника, оно должно прежде всего внушать людям трепет! И нечего тут стесняться в выразительных средствах – хмурое, озабоченное лицо, строгий монотонный голос, и всенепременно – нотка презрения, эдакой едва заметной, но устойчивой брезгливости по отношению к собеседнику. РЕШЕНИЯ ЗДЕСЬ ПРИНИМАЮ Я! ТЫ ПОНЯЛ, УМНИК? ПОТОМУ ЧТО Я – ТВОЙ НАЧАЛЬНИК, И ТЕБЕ ПЛАТЯТ ТВОИ ЖАЛКИЕ ДЕНЬГИ ЗА ТО, ЧТОБЫ ТЫ СЕЙЧАС СМОТРЕЛ НА МЕНЯ СНИЗУ ВВЕРХ, КАК ГОЛОДНАЯ СОБАЧОНКА! А ВОЗГОРДИШЬСЯ СВЕРХ МЕРЫ (мы ведь оба знаем, что у тебя есть для этого достаточно поводов) – РАСПРОЩАЕШЬСЯ С РАБОТОЙ И БУДЕШЬ ЖРАТЬ СВОЕ ГОВЕННОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО!
На улице хозяйничал плаксивый средиземноморский февраль. Напитанный влагой воздух, казалось, приглушал рокот автомобильных моторов и бодрое чириканье воробьев. Кусты акации глядели на мир удивленными белыми цветами, пожухлые пальмы роняли на тротуар слезы перезрелых фиников. Солнечный свет ниспадал на тель-авивские джунгли с грустной задумчивостью женщины, вспоминающей свою первую любовь.
Серебристая «Тойота» Ашера выскочила на межгородскую приморскую магистраль и легко помчалась в северном направлении. Она миновала мост, железнодорожную станцию, университетский городок и наконец замедлила свой бег в тихом престижном квартале Савьйона. Свежий воздух, пахнущий травой и морем, кипарисы, застывшие в почетном карауле вдоль шоссе, нарядные белые здания, тишина. Тиби запарковал автомобиль в подземном гараже одной из высоток и лифтом поднялся на седьмой этаж. Вынув ключи, он отпер тяжелую бронированную дверь квартиры и шагнул внутрь. Полумрак мгновенно окутал и успокоил его, так что Ашер перевел дыхание и неторопливо двинулся вперед по коридору, устланному мягким ковролитом. Ну, вот и спальня.
На огромной, красного дерева, кровати, щеголяющей кремовым атласом постельного белья, среди богато расшитых восточным орнаментом подушек развалился молодой человек безупречного телосложения с учебником линейной алгебры в руках. Одежда на молодом человеке категорически отсутствовала, зато обут он был в тяжелые армейские ботинки с массивными рифлеными подошвами. На одеяле, справа от молодого человека, красовалась початая коробка шоколадных конфет, а слева разместилась открытая тетрадь с конспектами. Роберт.
Некоторое время Тиби молча любовался Робертом, на плоском животе которого, у самого лобка, бесстыдно нежился солнечный зайчик. Затем произнес, так робко и тихо, что сам едва расслышал собственный голос: «Здравствуй, малыш!».
Роберт не ответил.
«Ты сейчас занят экзаменами, я вижу, - продолжал Тиби, - но, знаешь ли, весь день мне не давала покоя одна мысль, и эта мысль – о тебе».
Молчание.
«…о тебе… Скажи мне, пожалуйста, скажи мне сейчас, что ты никуда не уйдешь… Что ты передумал уходить».
Тишина.
«Скажи, что я для тебя что-то значу, хоть что-то… Я знаю, я знаю, я и сам себе часто не нравлюсь, но ты, ты… мое всё, Роберт!».
Роберт оторвался от книги и одарил Ашера тяжелым взглядом.
- С каких это пор ты называешь меня Робертом? – холодно вопросил он.
- Прости, хозяин, - прошептал Ашер, и глаза его наполнились слезами.
- Вот так-то лучше! – буркнул Роберт, уставившись в потолок.
- Не покидай меня, хозяин! – Тиби часто заморгал и, всхлипнув, словно обиженный ребенок, добавил: Я уже не молод, хозяин, но так одинок… Меня никто, никто не понимает! – Плечи его затряслись.
Роберт сохранял каменное спокойствие.
- Хозя-а-а-аин!..
Не говоря ни слова, Роберт поднялся с кровати, пересек комнату и отвесил Ашеру три звонкие оплеухи.
- Заткнись, старый пень, - рявкнул он, - и взгляни на мою обувь! Что ты видишь?
- Я вижу… мне кажется, на ней пыль, хозяин. Совсем немного пыли, - виновато произнес Тиби.
- Ты видишь пыль на моей обуви и бездействуешь? – вскричал Роберт.
- Сейчас, хозяин, я… сейчас…
Ашер Тиби, заведующий тель-авивским отделением банка «Н», медленно опустился на четвереньки, а затем, нагнувшись еще ниже, приблизил лицо к левому ботинку Роберта и с наслаждением провел языком по черной матовой коже.
[494x741]