А для себя я из Москвы хочу сарафан.

Во-первых, он мне наверняка пойдёт.
Во-вторых, я его надену на Ренессанс Фэйер в августе, и мне будет смешно. Там всякие люди ходят: в средневековых нарядах, в пиратских, в античных, а я буду в русском сарафане и мне будет с себя смешно.

Сложно объяснить, почему мне кажется смешно, например, на американскую средневековую ярмарку одеть русский средневековый сарафан и прикинуться гостьей из Киевской Руси. Или на русский праздник масленница наделать дрожжевых блинов на дюжину человек, напоить всех квасом и пойти жечь соломенное чучело.

Это всё равно как на рождественскую корпоративку изрисовать всю рожу сплошь под тигра или енота. Все на тебя смотрят - и улыбаются. Можно ничего не говорить, всем и так смешно - хотя говорить, чтобы всем смешно было, я тоже люблю (и даже отчасти умею).

Вот привезти из Москвы что-то такое русское всерьёз - ну, макеты Шехтеля, или там паровоз, или что ещё Вовка предлагал - это, на мой взгляд, нестерпимо уныло. Потому что - серьёзно. В самолёте не переправить кусочек настоящей Москвы - он и так всегда со мной, саднит и ноет, и пинает под ложечку ни с того ни с сего - так, чтобы дыхание перехватывало и бездонная пустота разворачивалась посередине грудной клетки: где ты, моя Москва. где я.

Эту пропасть никаким карнавалом не заполнить, икрой не засыпать, макетами Шехтеля не закидать: провалятся туда макеты и сгинут, как не было их. Да я и не пробую, я так, играю - ну смешно ведь! смешно играть в картинную ностальгию, с блинами и балалайками. Настоящая тоска внутри, никуда не денется, ей тоже играть смешно: пока играешь что живой, ты и вправду немножко живой.

А в валенках зимой по дому ходить удобно.