Не потому, что тянет просвещать и нести в массы начатки логики и прочих сомнительных теорий, а только дабы отвлечься от мрачных размышлений о гламуре, экслере и полезности небольшой атомной бомбы для

Обещанный парадокс узника.

Пусть некий человек, далее называемый Узник, осужден к повешению; но преступление его столь велико, что просто повешения оказалось мало. Некий другой человек, далее называемый Судья потому что он и вправду судья, объявляет Узнику приговор: на казнь его отведут в одиннадцать утра в течении недели (понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота и воскресенье), причем он не будет знать заранее в какой именно день. Судья славится честностью и скрупулёзным выполнением своих обещаний.

Узника отводят в камеру и оставляют наедине с тюремными стенами. "Меня не могут казнить в воскресенье", - размышляет он, вместо того чтобы посвятить оставшиеся часы покаянию и молитвам, - "потому что если меня не казнят в субботу, то вечером в субботу я буду знать что меня казнят в воскресенье, а Судья сказал что я не смогу предвидеть день своей гибели. И вообще в воскресенье вешать людей не по правилам". И Узник вычеркивает нижнюю строчку из семи нацарапанных на стене. "Но меня не могут казнить и в субботу, потому что в пятницу я буду знать что для казни осталось только два дня: суббота и воскресенье, а в воскресенье меня казнить не могут", - Узник вычеркивает вторую строку, - "и к тому же Судья, похоже, еврей". Узник смотрит на третью строку. "И в пятницу меня тоже не могут казнить - иначе в четверг я буду знать, что осталось три дня, а выходные уже отпали, значит - пятница; я догадаюсь заранее. И в четверг не могут. И в среду. И во вторник. И в понедельник. И сегодня уже не казнили - значит, я не умру!"

Семь зачеркнутых строчек на тюремной стене встречают шаги конвоиров в среду, в одиннадцать часов, свежим ноябрьским утром.

А всё некорректное обращение с условными вероятностями.
И прирожденный человеческий оптимизм.