Представим себе самолёт, который в прошлую пятницу, 18 августа, начал облетать Землю со скоростью её вращения: так, чтобы каждую точку своей траектории он пролетает ровно в двенадцать дня. Или нет, раз уж Кэрролл: пусть каждую точку самолёт пролетает ровно в шесть вечера, время-пить-чай в викторианской Англии. И где-нибудь в Англии (на нулевом меридиане) у самолёта пусть случается дозаправка.

Вопрос: где именно самолёт перепрыгнет в следующее число? Где время пить чай в среду, 23, сменится временем пить не менее вкусный, но уже четверговый чай? Для всех нас день недели сменяется в полночь, но у самолёта не будет полночи никогда (=пока ресурс двигателя не исчерпан).

Или представим себе муравья, который ползёт по огромной бухте каната. Что видит муравей? Он видит канатовые кольца: раз кольцо, два кольцо, ..., двадцать три кольцо, двадцать четыре. Пусть муравей захочет поползти по какому-нибудь из канатных колец: незаметно сам для себя он переползёт с кольца номер двадцать три на кольцо номер двадцать четыре, и никто не сумеет сказать, где именно произошла смена.

Разве что взять малярную кисть и провести поперёк всей бухты толстую красную условную линию. Тогда муравей сможет, переползая эту линию вдоль каната, оказываться то на двадцать третьем кольце, то на двадцать четвёртом, а корабль, плавая туда-сюда, сможет за какой-нибудь час перескочить с двадцать третьего до двадцать четвертого августа, а потом обратно на двадцать третье, а потом почему-то начнёт перескакивать не на двадцать третье, а на двадцать пятое (эх, пятницо!..) Какое-то неестественное допущение получается.

И естественного не придумать: ведь канат в бухте один, и день у нас - тоже всегда один. Вечно носится день вокруг земного шара, а вместе с шестью часами этого дня вокруг света носится самолёт; в просторном салоне накрыт круглый стол; там сидят четверо и пьют свой вечерний чай. И всегда воскресение, и всегда август, и всегда лето.

Пока какая-нибудь украинская ПВО из ракеты не стрельнет: а то заебал крутиться.