***
Письмо Оли Пьеру, написанное в ее голове, пока она злилась на Андрея.
Здравствуй, Пьер!
Ты мне сразу понравился, но обстоятельства сильнее меня.
Как ты правильно заметил у рыбного отдела, все русские - очень грубые люди. И мои попутчики не исключение.
Как я, одна из немногих утонченных душ в этой крепостной стране, согласилась поехать в Европу с двумя животными?
Но отец мне не оставил выбора.
Он не захотел отпустить меня одну. А Андрей работает у моего отца. И - о ужас! - они дружат с ним.
Поэтому отец сказал: либо с Андреем, либо - никак. И я согласилась.
Но Пьер - путь наших сердец еще обязательно пересечется... Эти стихи я посвящаю тебе.
Ты мне нравишься, Пьер,
....
(черт, думай, Оля, какая рифма есть на Пьер? "Барьер"? "сквер"? "размер"? ладно, пока первую строчку просто повторю)
Ты мне нравишься, Пьер,
Ты мне нравишься, Пьер,
Но расстаться пора!
Та-ра-ра! Та-ра-ра!
(что еще за "тарара"? Откуда у меня в голове взялось это "тарара"? А, это же...)
- ...Радио! Сделайте радио погромче! - вдруг закричала Оля.
- О, заговорила... - сказал Андрей. - Я уж думал она с нами больше вообще разговаривать не будет.
Сергей сделал радио погромче. И сразу всю машину заполнил припев какой-то популярной французской песенки.
"Та-ра-ра! Та-ра-ра!".
- Что наша попса, что французская. Один фиг. Ни музыки, ни смысла... - заключил Андрей.
- Чтоб ты понимал... - огрызнулась Оля.
- Сергей, скажи, а мы будем все время вот так вот ехать - от города до города? - спросила Аня.
- Да я уже сам устал по автобанам шарашить... Но у нас штурман есть...
- А что - штурман? - возмутился Андрей, - Вы мне скажите, куда вы хотите - я вас туда отвезу...
- Есть предложение первым делом съехать с автобана. А то скучно и дорого. - предложил Сергей.
И действительно: скучно - это было полбеды. Простому российскому гражданину платить за дорогу - все равно, что платить за дураков. Если подойти к известному афоризму чисто математически.
В общей сложности отдав около ста евро, а не проехав еще и полфранции - поневоле задумаешься...
- Хорошо, я пересчитал дорогу. - сказал Андрей через несколько минут, близоруко щурясь в компьютер. - Только дорога, конечно, будет длиннее и медленней.
- Ну, мы можем себе это позволить... - сказал Сергей. - А то уже бунт на корабле назревает. Боцман чуть было в Ниццу не сбежал...
- Сам ты боцман... - в очередной раз огрызнулась Оля.
Съехали с автобана - и сразу стало намного веселее.
Бесконечные французские деревушки с трудночитаемыми названиями не были так вылизаны и ухожены, как немецкие, что особенно радовало русскую душу.
А редкий вид осыпавшейся от дома штукатурки, или вовсе заколоченного полуразрушенного дома и подавно приводил в восторг.
- Как красиво!... - снова начала причитать Ольга.
То тут то там на взгорках попадались замки.
Ухоженные французские старушки покупали круасаны.
Из каждого окна свисали гроздья цветов.
Хотелось остановиться, выйти из машины и больше никогда никуда не ехать.
- Что мы все едем да едем... - выразил общее мнение Сергей. - Может, хоть в замок какой-нибудь сходим?
Тут, как рояль из кустов, появился замок.
Сначала ребята увидели многобашенное серое строение на высоком холме, а потом въехали в деревню, название которой неподкованному во французской грамматике трудно было прочитать даже по буквам.
- "Рошефоукаулд" - с трудом прочитал Сергей надпись на белой табличке.
- Язык можно сломать. - отозвался Андрей.
Но замок, что и говорить, был великолепен.
Возвышаясь над большой деревушкой, с каменным мостом через реку, с высокими окнами, башенками, воротами, он действительно был Замком с большой буквы.
Замок оказался музеем. Перед входом висела небольшая табличка, на которой было написано, что взрослым вход - семь евро, детям - два. И еще, что с собаками вход воспрещен.
Как бы в доказательство этому прямо под знаком лежала маленькая собачка.
- Что, братан? Не пускают? - сказал Сергей.
Собака фыркнула, и демонстративно зашла внутрь. Деревня с непроизносимым названием продолжала удивлять. На входе спросили, из какой они страны.
После того, как "вахтерша" узнала, что из России, она ушла в какую-то комнатушку, долго рылась там, и выдала ребятам путеводитель по замку на русском языке.
- Забавно... - сказал Андрей. - Как ты думаешь, у нас в краеведческом музее есть путеводитель на французском?...
А уж из путеводителя ребята узнали и совсем фантастические вещи.
Оказалось, что это замок старинного рода Ла Рошфуко, который уходит корнями в начало 11 века. Сам-то замок помоложе. 12 века.
И что потомки великого Ла Рошфуко до сих пор живут в замке. В западном крыле.
Это напрочь убило всех, даже Аню, которая этих замков по Германии насмотрелась выше крыши...
- Вот скажи мне, Серега... - сказал Андрей. - Ты знаешь своих родственников дальше дедушки?
- Ну, допустим, я могу узнать что-нибудь о прадедушке...
- Ну и я также. А ты понимаешь, что у них... - Андрей мотнул головой в сторону западного крыла, - Даже у собак родословная длиннее...
В глубоком дворике замка было тихо и безветренно. Из открытого окна западного крыла тихо играло фортепиано.
- Я поняла... - вдруг сказала Аня.
- Что?
- Я поняла, как говорить название этой деревни.
- Ну и как?
- "Rochefoucauld" - это надо говорить "Рошфуко".
- М-м... То есть у него еще и своя деревушка была... Тоже неплохо... - сказал Андрей.
- Вот это мужчины были... - мечтательно произнесла Оля.
С часик побродив по замку и решив, что пора ехать дальше, на выходе ребята были остановлены все той же вахтершей.
Оказывается, не надо уезжать так быстро. Потому что именно по этим дням, в пять часов вечера, открывается для просмотра знаменитая библиотека Ла Рошфуко.
Было без десяти пять.
- Вот уж заехали так заехали! - сказал Сергей.
И действительно, ровно в пять возле большой двери в галерее третьего этажа появилась высокая, сухонькая, хорошо сохранившаяся старушенция с ключами...
Комната была небольшая, но высокая. От пола до потолка располагались только книги.
А народ, надо сказать, собрался. Может быть, все попали случайно, но скорее всего, ехали специально за этим - чтобы посмотреть библиотеку. Было человек двадцать.
Старушка, между тем, ничего рассказывать не собиралась. Она стояла возле входа и внимательно смотрела. Видимо, чтобы кто что не стырил.
Без рассказа же ощущение было двойственным.
Вроде, книги старинные, а про что, зачем, что с ними связано - непонятно.
Ситуацию исправила Оля.
Потрогав несколько корешков, и, видимо, в чем-то усомнившись, она спросила по-английски, повернувшись к старушке:
- Это все оригиналы?
У бабульки глаза на лоб полезли. Видимо, за всю ее жизнь никто не мог усомниться в натуральности библиотеки великого Рошфуко.
Невооруженным глазом было видно, что она занозилась.
Она подозвала всех к столу посередине комнаты. На столе лежала огромная книга 17-го века.
После чего начала говорить что-то на французском, изредка вставляя английские слова.
Как любой француз, она либо не знала английского, либо не хотела на нем говорить, но из ее важной по тону речи никто ничего не понял.
Впервые в ее холодных глазах промелькнуло отчаяние - неужели эти люди сейчас уйдут и так и не поймут всего величия места, в котором находятся?
Тогда она перелистнула страницу и начала тыкать пальцем в первый абзац.
Там было что-то написано, но уже и вовсе на каком-то неизвестном языке.
Увидев, что и этот широкий жест - открыть ради темных людей фолиант 17 века - не возымел результата, она все-таки подобрала английские слова:
- Вы читаете по древнегречески? - спросила она со страшнейшим акцентом.
Это было все равно, что спросить у сельского тракториста "Вы можете говорить без матюгов?".
Когда она поняла, что эти варвары еще и по древнегречески не читают, паника завладела бабушкой по полной программе. Она попросила всех к выходу.
Ребята подумали, что экскурсия окончена - но не тут то было.
Старушка не сдавалась.
Доказать, доказать этим вандалам! - думала она, ковыряясь в ключах, и открывая еще одну дверь.
Следующее помещение было похоже на библиотеку лишь отчасти. Те же стеллажи вдоль стен, но вместо книг - коробки, похожие на обувные.
- Что это? Вся обувь почтенного графа? - тихо спросил Сергея Андрей.
Старушка, тем временем, встала рядом со стеллажом и подозвала к себе Олю.
Потом жестом показала, что Оля может взять любую из коробок.
Коробка оказалась перевязана тонким белым шнурком.
Бабушка аккуратно, как будто там была бомба, взяла коробку из рук Оли. Поставила на стол. Развязала тесемки. Открыла крышку.
Внутри лежали мятые листочки, некоторые из них обгорели.
Бабушка уверенно взяла верхний, разгладила его. Она никому конкретно его не показывала, но все увидели - это было какое-то письмо. Датированное 1562 годом...
....И только тут Андрей заметил, что бабушка стоит под собственным портретом. Но на портрете она значительно моложе. А потрет - один из последних в длинной череде портретов. И что на бабушке надеты такие серьги и такие перстни, которые никогда бы не купить простой
смотрительнице музея...