Oi narod, menya e6e dergaet 4itat' vsem!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! E-moe, kak ya rzhal, razve toka so styla ne ypal. Po4ti do spazmov v zhivote, rozha navernoe byla krasnaya:lol::lol::lol: Dazhe golova 4yt' zakryzhilas'. Eto pro tot epizod, gde figyriryet DOVE, yvidite.

эта любовь была сродни жалости. Так раньше, наверное, относились к юродивым. Гера не был убогим калекой, но люди его знающие, не могли не отметить некий налёт «неотмирасегойности» этого молодого человека. Он неплохо учился в универе и у преподов был на хорошем счету. В общаге же за ним закрепилась репутация тихого торчка. Хотя это было неправильно, ведь он не нюхал кокс и не ширялся. Мог, конечно, дунуть травки, и даже с удовольствием, но даже это ему было не надо. Гера торчал по жизни и от жизни. Он мог часами валяться на кровати, подложив сцепленные руки под голову, и пялиться в потолок. Глаза при этом были настолько пусты, что любому постороннему человеку сразу на ум приходила мысль о том, что не все грибочки одинаково полезны. Особо следует выделить принимание Герой гигиенических процедур, то есть поход в душ. Когда он заходил в ванную и закрывался, время останавливалось. Вы могли умереть от жажды в случае отсутствия питьевой воды в чайнике либо истечь кровью от царапины, которую нет возможности промыть. Геру в дУше это не колебало никаким образом. Поначалу соседи пытались колотить в дверь и орать дурными голосами. Стойкий оловянный солдатик Гера не реагировал никак. Однажды Степан в нафаршированном водкой состоянии даже выломал хлипкую щеколду. Гера стоял в ванной под душем с закрытыми глазами и медитировал. После этого его решили оставить в покое и только взяли клятву не принимать душ, пока в блоке есть живые люди.
Степан с Кривым бегали по бабам, а Гера слушал БГ и читал Кастанеду. И это было неправильно. По крайней мере с точки зрения Степана. Он долго, но безуспешно пытался выволочь его на промысел сексуальных развлечений, а Гера только загадочно улыбался и надевал наушники.
- Наверное, он ещё девственник, - высказал как то предположение Кривой.
С этим было трудно поспорить. Степан сей факт воспринял как личное оскорбление и удар по собственной репутации. В конце концов, Гера был его соседом по комнате. Решение быстро придумал Кривой.
- Надо ему бабу подогнать. Чтоб она его трахнула. Может хоть в человека превратится.
Вариант был достаточно простым и, в то же время, обещал стать весьма забавным. На том и порешили.
Вскорости подвернулся замечательный повод – Гере стукнуло 20 лет. Он привёз по этому поводу из дома несколько банок тушенки, купил 5 бутылок водки и кораблик веселящей мечты ботаника.
На днюху не приглашались посторонние, все были только свои. В качестве основного подарка Степан и Кривой привели Олю, которой была поставлена святая задача – трахнуть Геру. Для этой цели была предварительно освобождена от людей и грязных носков соседняя комната. Празднование проходило очень органично и весело. Гундос бренчал на гитаре, Степан уверено поедал тушеную картошку со свинятиной, запивая её попеременно то пивом, то водкой. Гера с Кривым больше налегали на косяки, а Оля, быстро опьянев, то пыталась потанцевать, то поорать в унисон с Гундосом какую то песню. Когда же она упала на диван рядом с Кривым и, тяжело придыхая, схватила его за яйца, тот понял, что настало время «Ч». Он быстренько выволок её в соседнюю комнату, пинком придал направление в сторону кровати и со словами «Раздевайся! Быстро, б...!» ускакал обратно. Взглянув в искрящиеся глаза Кривого, Степан понял всё и быстренько проглотил, не жуя последний огурец.
Они уселись по обе стороны от Геры, пытаясь сфокусировать его мутный взгляд на одной точке, посредством вращения головы руками в соответствующую сторону. Получалось хреновенько. Гера на удивление быстро понял своё счастье и суть подарка, не прошло и получаса. Он даже не сопротивлялся, когда Степан и Кривой под белы рученьки вывели его в предбанник и поставили перед дверью в комнату, где томилась нечеловеческим ожиданием Оля. Об этом томлении говорили доносящиеся сквозь фанеру похрюкивания, должные изображать битловский «Йестердэй» в весьма хамском и нетрезвом исполнении.
- Ну, ты Гера таво…- торжественно произнёс Степан, - Дывай, не пдведи!
Дверь открылась и последний девственник общаги пошатываясь скрылся в сумраке комнаты. Кривой показал большой палец и уселся прямо здесь же на пол, дабы покурить и обсудить со Степаном шансы на «с кем бы пое... сённи вечером». Но не успел он сказать даже слово «x...», как дверь неожиданно открылась. На пороге появился Гера со стеклянными глазами. Смотря в пространство перед собой как Матросов в амбразуру фашистского дзота, он уверено перешагнул через длинные ноги Кривого и вошёл в свою комнату. Там он за секунду спроворил косяк и затянулся. В глазах Степана и Кривого оx... даже зрачки. Степан отупело поднял руку к глазам и взглянул на часы.
- x..., 25 секунд, сержанты отдыхают.
Кривой поднялся с пола, подошёл к Гере и уселся рядом с ним на диван. Тот меланхолично протянул ему цигарку. Кривой затянулся.
- Гера, ты чего? Ты уже всё??? Так быстро???!!!
Гера ненадолго (минуты на 3-4) задумался и посмотрел на Кривого. Глаза у него были такие же грустные как у Кота в Сапогах из второго Шрека. Он помотал головой и сказал:
- Не-а… Просто у неё… там… селёдкой пахнет! – последние 2 слова были произнесены одновременно громким и жутким шёпотом. – А я селёдку с детства ненавижу…, - после этого Гера отвернулся и, печально вздохнув, в одну тягу докурил пяточку.
- Гера б...! Ты что, нюхать её ходил???!!! – выпалив эту замечательную фразу, Кривой вскочил и резвым шагом направился в соседнюю комнату, бормоча себе под нос, - Сука паршивая, подмыться не могла по-человечески!
Ещё через несколько секунд он уже волок голую и слегка упирающуюся Олю по направлению к ванной. Степан с интересом последовал за ними, дабы в случае чего помочь Кривому во всех его добрых начинаниях.
В ванной комнате происходило следующее. Кривой своими могучими ручищами поднял Олю и усадил её прямо в ванну. Он решил не утруждать себя подбором подходящего температурного режима воды и сразу врубил на полную холодный душ. Олькин организм немедленно содрогнулся, глаза вылезли из орбит, рот открылся, но звуков издать уже не успел, ибо Кривой предусмотрительно направил в него пахнущую хлоркой струю. Девушку это немного протрезвило. Кривой же снял с крючка мочалку и начал её сосредоточено намыливать. Степан наблюдал за всем, прислонившись к дверному косяку и задумчиво жуя бутерброд. Потом он на некоторое время исчез и появился уже с ёршиком для бутылок, который он тут же начал поливать гель душем из флакона с надписью «DOVE». Непонятно почему, но именно это привело Ольку в состояние полнейшего ужаса, и она, забыв о холоде, обеими руками вцепилась себе между ног. При этом она глядела на ёршик, как кролик на удава, мелко всхлипывала и энергично мотала головой. Кривой заметил эту разительную перемену в её поведении и попытался понять, чем она вызвана. Увидев средство для мытья стеклотары в руках Степана и его же тревожные глаза, он сначала наморщил репу, а потом сполз по стене в конвульсиях на пол. Только через несколько минут он смог внятно произносить слова.
- Слышь Степан, нуевонах… Не надо… И так вымоем! Гыгыгыгы….
Степан пожал плечами и меланхолично повесил ёршик на крючок для полотенец, чтобы он, однако, находился в поле зрения Оли. При чём сделал он это, многозначительно на неё поглядывая. Оля поняла его правильно. Она тут же выхватила из рук хрюкающего Кривого мочалку и начала остервенело себя намыливать, особое внимание уделяя интимным местам. Ещё через несколько минут она, ополоснувшись уже тёпленькой водичкой, заискивающе спросила:
- Может подбрить….там?
Нахмуренный Степан внимательно посмотрел на её междуножье и важно кивнул. Тут же была выдана бритва Жиллетт, принадлежавшая Гере. Кривой наконец успокоился. Он притащил Ольке Герино полотенце, а сам рысью побежал сообщать имениннику, что подарок вновь готов к употреблению. Однако здесь его ждало полное разочарование. Гера лежал на кровати, сжимая в руках пустой стакан, пуская слюни и похрапывая. Минут 10 Кривой со Степаном пытались привести друга в состояние боевой готовности. Всё было напрасно. Не помогла ни холодная вода, ни дружеские пинки, ни громкие крики «Вставай скотина, тебя ждёт вагина!». Гера спал сном праведника. Олька, завёрнутая в полотенце, стояла здесь же и с интересом смотрела на происходящее. В конце концов и Степан и Кривой устали и уселись на диван с сигаретами.
- Вот же сволочь, - грустно констатировал Кривой, - Вот так и старайся для друга.
Степан на это только философски пожал плечами и зевнул. Кривой ещё раз глянул на замершего в позе пьяного зародыша Геру и вздохнул. Потом он крякнул, встал и подошёл к Оле. Он осмотрел её с видом бывалого цыгана, выбирающего лошадь, взял за руку и потащил в соседнюю комнату. Последние его слова, которые Степан услышал из-за захлопывающейся двери, были:
- Ну не пропадать же добру!
А Гера продолжал спать и видеть сны….