Тропинка.
Их двое на ней – один мелко семенит впереди, а другой идет чуть позади, то ли оттого что немного прихрамывает, то ли потому что не может не видеть отдаленную фигурку впереди, манящую догнать ее, но никогда не позволяющей это сделать. Отсюда она кажется величавой тому, кто идет позади. Ему кажется, что он видит изящный фрак и полированную тросточку, фигурка важно идет навстречу яркому солнцу и, кажется, сама обретает светлый ореол, сверкает как солнце, как его часть и от этого кажется лишь более недосягаемой и светлой. Ее величавый силуэт идет вперед, изредка останавливаясь, чтобы снять шляпу перед кем-то очень важным и абсолютно незнакомым тому, кто идет позади, фигурка замирает на колене в почтительной и грациозной позе, после чего водружает свой великолепный цилиндр обратно на голову и продолжает свой путь, мерно отсчитывая шаги тросточкой. Идущий позади всегда восхищался этим дальним силуэтом, даже в минуты зависти, когда он искренне ненавидел того, кто впереди. Он ненавидел то расстояние, что разделяло их и навсегда оставляло его позади, он ненавидел ту яркость и чистоту, даруемую силуэту солнцем, делая его совсем нереальным и недостижимым, он ругал и завидовал, но все равно тихо восхищался этой несравнимой чистотой и грацией идущего впереди. Он мечтал идти там, рядом с ним, навстречу солнцу. Он мечтал опускаться на колено перед кем-то важным и не терять своего достоинства, мечтал о блестящей трости, которой так ловко отмахивал силуэт, и он даже мечтал о высоком цилиндре, хотя и не очень любил их. Он мечтал хотя бы оказаться чуточку ближе, чтобы получше разглядеть этот манящий силуэт, почетче увидеть детали дорогого фрака и насладиться грацией походки, ах, если бы он мог оказаться чуточку ближе…
Если бы он мог оказаться чуточку ближе он бы увидел эту фигурку во всей красе, такой, какая она на самом деле есть. Идущий впереди давно близорук – ведь у него нет манящего силуэта на горизонте. Он мелко семенит ножками в некогда красивых изношенных туфлях, еле успевая отбивать темп своей старенькой облезлой тросточкой. Он помнит свой фрак таким же, каким его видит в сиянии солнца идущий позади, или просто упрямо считает, что он когда-то был таким, но теперь он весь блеклый и покрыт темными пятнами, прячущимися в неожиданном изобилии складок, морщин и наскоро сделанных швов. Цилиндр едва прикрывает взмокшую лысину, он немного сполз назад, создавая иллюзию гордо поднятой головы для идущего позади. Идущий впереди внимательно смотрит на тропинку у себя под ногами, стараясь обходить сухие листья, которые падают с высоких крон вечного леса вокруг. Он любит оглядываться назад на темного невзрачного человечка, которого заслоняет его тень. Он видит, что на идущем позади лоскуты от лохмотьев, он видит его босые ноги и как неловко он припадает на каждом шагу. Он видит всю никчемность и пустоту того, кто заслонен его тенью и тем лучше кажется ему его дряхлый костюм. Он также любит изредка останавливаться на тропинке. Кряхтя, он снимает свой дырявый цилиндр, по-старчески медленно опускается на колено и подбирает маленькие тусклые песчинки, покрывающие всю тропинку. С интересом он рассматривает каждую подобранную им песчинку и кладет полюбившуюся своим слабым блеском в карман, чтобы возможно потом еще вернуться к созерцанию их бледной красоты. Потом он также со вздохом поднимается на ноги и продолжает свой путь.
Но ничего этого не видит идущий позади, ослепленный солнцем. Он идет, прихрамывая, по тропинке и собирает упавшие листья. Когда их набирается слишком много – он аккуратно складывает их на краю тропинки. Иногда он поднимает голову вверх, чтобы посмотреть на крону леса и на голубое небо между листвой, тогда ему даже изредка удается поймать падающие перед ним листья, но чаще, глядя вверх, он наступает на мертвые сухие листья и больно режет босые ноги. Но он все равно продолжает упрямо хромать за манящей к солнцу фигуркой…

Так они и идут. Один с обычным песком в карманах поношенного фрака, другой с израненными ногами и охапкой тяжелых колких листьев. И пусть тот, кто идет впереди, трепетно обходит все листья, не сводя глаз с тропинки, тот, кто идет позади иногда все же смотрит наверх и видит небо.
Когда-нибудь он догонит фигурку и лишь грустно вздохнет. Тогда они и остановятся, так как одному не за кем будет следовать к солнцу, а другому не на кого будет оборачиваться, чтобы осознавать, что он впереди…