Медвежонок
Беспощадный выстрел был и меткий.
Мать осела, зарычав негромко.
Боль, веревки, скрип телеги, клетка…
Всё как страшный сон для медвежонка.

Город суетливый, непонятный,
Зоопарк – зёлёная тюрьма,
Публика снует туда – обратно,
За оградой высятся дома.

Солнца блеск, смеющиеся губы,
Возгласы, катанья на лошадке.
Сбросить бы свою медвежью шубу
И бежать в тайгу во все свои лопатки!

Вспомнил мать и сладкий мёд пчелы.
И заныло сердце медвежонка
Носом, словно мокрая клеёнка.
Он, сопя, обнюхивал углы.

Если в клетку из тайги попасть
Как тесна и как противна клетка!
Медвежонок грыз стальную сетку
И до крови расцарапал пасть.

Боль, обида – всё смешалось в сердце.
Он, рыча, карябал доски пола,
Бил с размаху лапой в стены, дверцу
Под нестройный гул толпы весёлой.

Кто-то произнёс: «глядите в оба!»
Надо стать подальше, полукругом.
Невелик ещё, а сколько злобы.
Ишь, какая лютая зверюга!

Силищи, да ярости в нём сколько,
Попадись-ка в лапы – разорвёт! –
А «зверюге» надо было только
С плачем ткнуться матери в живот…


О рыжей дворняге
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
-Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но всё же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пёстрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиной
Следили два карие глаза,
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал: - Что? Оставлен, бродяга?
Эх. Будь ты хорошей породы…
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забав передряги,
Курили, смеялись, дремали…
Тут, видно о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит, задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой.

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело
И, стукнувшись лбом о перила
Собака под мост полетела…

Труп волны несли под коряги…
Старик! Ты не знаешь природы…
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце – чистейшей породы!


Пеликан
Смешная птица пеликан:
Он грузный, неуклюжий,
Громадный клюв, как ятаган,
И зоб тугой, как барабан,
Набитый впрок на ужин…

Гнездо в кустах на островке,
В гнезде птенцы галдят,
Ныряет мама в озерке,
А он стоит невдалеке,
Как сторожи солдат.

Потом он, голову пригнув,
Распахивает клюв.
И, сунув шейки, как в трубу,
Птенцы в его зобу
Хватают жадно, кто быстрей,
Хрустящих окуней.

А степь с утра и до утра
Всё суше и мрачней.
Стоит безбожная жара,
И даже кончики пера
Черны от суховеи.

Трещат сухие камыши…
Жара – хоть не дыши!
Как хищный беркут над землёй,
Парит тяжёлый зной.

И вот на месте озерка –
Один засохший ил.
Воды ни капли, ни глотка.
Ну, хоть бы лужица пока!
Ну, хоть бы дождь полил!
Птенцы затихли, не кричат.
Они, как будто тают…
Чуть только лапами дрожат
Да клювы раскрывают.

Сказали ветры: «ливню быть,
Но позже, не сейчас».
Птенцы ж глазами просят: «пить!
Им не дождаться, не дожить.
Ведь дорог каждый час!

Но стой, беда! Спасенье есть,
Как радость настоящее,
Оно в груди отца, вот здесь!
Живое и горящее.

Он их спасёт любой ценой,
Великою любовью.
Не чудом, не живой водой, -
Своей живою кровью.

Привстал на лапах пеликан,
Глазами мир обвёл,
И клювом грудь себе вспорол,
А клюв как ятаган!

Сложились крылья – паруса,
Доплыв до высшей цели,
Светлели детские глаза,
Отцовские – тускнели…

Смешная птица пеликан:
Он грузный, неуклюжий,
Громадный клюв, как ятаган,
И зоб – тугой, как барабан,
Набитый впрок на ужин…

Пусть так, но я скажу иным
Гогочущим болванам:
- Снимите шапки перед ним,
Перед зобастым и смешным,
Нескладным пеликаном!
:(