Прошлой ночью я интервьюировал почему-то Юнну Мориц. Эта почтенная поэтесса несла дикую, неформатную чушь, и я слушал ее и думал: "Такую ахинею печатать нельзя, это только для ЖЖ". Говорила она примерно вот что: "Вы не обращайте внимание, если я сегодня вам скажу одно, а завтра по телевизору совсем другое. Понимаете, мой внутренний мир неизменен, но в нем нету никаких ориентиров. А во внешнем мире есть ориентиры, но они все время меняются. Соответственно, меняются и азимуты, взятые из неизменного внутреннего мира, так что на одни и те же вопросы я отвечаю по разному разным людям и в разных ситуациях, сама при этом не меняясь". А я слушаю эту чепуху и злюсь: когда же уже старушка к делу перейдет? Раздражение несколько раз возвращалось потом ко мне даже в период дневного бодрствования, хотя наяву мне, конечно, никакую Юнну Мориц интервьюировать не надо, что и к лучшему.

Сегодня же я был вознагражден за свой нелегкий труд: в какую-то рекламодательскую лотерею выиграл машину, дурацкий синий фургон типа "Газель". Но чтобы им воспользоваться, мне надо было найти соответствующий пресс-релиз к этому фургону (он действовал как брелок сигнализации), а я его как раз перед этим собственноручно выбросил в помойку, и потому идиотский синий фургон так и остался во дворе дома по улице Тимура Фрунзе, припорошенный декабрьским снегом, никчемный и невостребованный.

Другими словами, все женщины, полагающие, что вчера или позавчера я являлся им в грешных снах, заблуждаются: я был занят совершенно другими проблемами, а являлся им кто-то другой, внешне похожий, но менее издерганный по работе.