Только когда любовь становится дикой,испепеляющей и неистово сумасшедшей,она обретает право на бессмертие.
Только когда она выедает тебя до самого дна, когда превращает тебя в выжженое черное поле, когда твой крик становится таким высоким и пронзительным,что уже не слышен – тогда она обращается вектором,устремленым в серебряную гулкую бесконечность,во всепоглощающее Никуда.
Только тогда она дает тебе право жить.
Тонкие,тонкие струны натягиваются,истончаются до предела,звенят в ушах комариным писком,ультразвуковым колокольным звоном – и вот-вот,кажется,порвутся .
Но вдруг грянет кульминационный аккорд – и разразится взрыв,и пойдет метеоритный дождь твоих благодарных слез,и заструится кровь по ресницам…
Тебе не придется больше мучиться.
Все,что тебе станет нужно – это чтобы она была с тобой.Вжата в микроскопические поры твоей кожи,зашита в ткани и укрыта стальными обручами на сердце. Замурована в сейфе твоей душной души. И навсегда там.Прописалась и поселилась, постелив щетинистый коврик под запертую наглухо дверь и развесив в окнах бельевые веревки, сушит белоснежные простыни с несмывающейся бурой краской…
Она больше не жжет тебя,потому что жечь нечего.Дальше – только голая пустыня с беспомощными колючками прошлого,корнями на сто метров ушедших в глубь твоей тверди,сквозь песок и глину,касаясь почти самой магмы…
Расплавленно и горячей.
Пластичной,как тело юной девы.
Влажной,как долгий поцелуй после долгой жажды.
Она везде теперь – в неуклюжих контурах зданий на фоне чернеющего от жестяного солнца неба,в воображаемом изгибе обожаемых губ,в биении сонной артерии на твоей изможденной подушкой шее…
Не отпустит тебя,как бешенная собака,вцепилась миллионами остро наточенных зубов, хромая белая акула с плавником-лезвием…
Когда ты просыпаешься,лежа на узкой высокой стене с колючей проволокой,измученный своими слезливыми тенистыми кошмарами, она и здесь тебя поджидает – готовая принять в обманчиво-горячие объятия.
На самом деле она холодна,как рука мертвеца.Обдает морозящим духом,дабы сохранить тебя навечно – законсервировать и предать бесконечности.
Холодно,холодно – но ты держись – не бывать смерти,не бывать забвению.Ее цепкая рука не отпустит тебя.Будет затыкать тебе рот, когда ты будешь пытаться орать,извиваясь,привязанный к металлическому холодному столу,будет ласкать тебя до исступления, когда ты будешь нырять в свой лунный сон, будет рвать на тебе волосы,когда ты сам приготовишься сделать это.
И отпустит только тогда,когда ты убьешь в себе последние попытки избавиться от нее.
Но ты не убьешь.
Ты будешь с кайфом мазохиста вновь и вновь бросаться с высокой,как Олимп,дозорной башни,кидаться на шест ее, до тех пор,пока все тело не обратиться в рыболовную сеть, пока твою вену нельзя будет продеть в игольное ушко…Будешь стараться всеми силами,напрягая жилы, треская кожу…и не умрешь.
Она напоила тебя горьким настоем, она вскормила тебя своим ядовито-сладким молоком и ты,прильнув к ее груди с жадностью бредущего веками по пустыне,уже не отнимешься от нее…Ты будешь пить,дожидаясь,пока не выпьешь из нее весь млечный путь своей жизни,а она все будет давать и давать тебе свое молоко…
Она не отпустит тебя.
Ни-ког-да.