Я прикоснулась рукой к его плечу:
- Куда ты?
- Кэти, детка, не еби мне мозги, я знаю, что делаю!
- Неужели ты действительно собрался лезть за этой чертовой котярой ТУДА, Джим? Да ты совсем спятил!
Он действительно спятил.Джим никогда не был трусом, и уж тем более слабаком. Он не раз спасал Задницу не только Честера – нашего полусумасшедшего кота-пенсионера, но и мою.Это было, когда я сильно надралась на его день рожденья и решила делать ему «подарок» - броситься под вагон метро.Но сейчас этот долбоеб был не только поддатым в таком состоянии н пребывал практически постоянно; он еще и пребывал в состоянии дикой ломки.Глаза его налились ярким неоновым красным светом от зрачка до самых век их, словно током,пронизывали красные шелковые нити капиляров.Желваки на теле были напряжены до предела мускулы беспрестанно сокращались.Ели этот придурок полезет сейчас на верхотуру,будет карабкаться на высоте 12-го этажа под нестерпимо палящим солнцем по 10-ти сантиметровому выступу над окнами,чтобы спасти эту чертову животину, он точно расшибется.а я же все-таки люблю этого мудозвона. Всегда, с момента нашей первой встречи, любила его, не знаю,отчего. Мы познакомились в притоне Мисси посредством наших общих дружков-торчков.Когда я пришла туда,он тусовался там уже давно.Когда я впервые увидела его,он растерянно сидел на полу среди каких-то грязных лохмотьев.На коленях у него лежала чудовищно худая девушка с сальными светлыми волосами.Он неуверенно гладил ее по голове, будт нехотя,желая оттолкнуть ее от себя. Взгляд его серых глаз, бегающих, растерянных, будто говорил: «Мне херово, подруга, так чем же я тебе могу помочь?»
Я тогда села к нему, и просто взяла его руку в свою,сначала мы просто смотрели на девушку и молчали,Мы вмазались вместе.Мы сидели, держась за руки и говорили, говорили всю ночь.Я тогда очень хорошо запомнила его глаза.Через два дня он ушел и больше не появялся.Друзья рассказывали что он был музыкантом – пел ииграл на гитаре в какой-то второсортной группе, играющей в самых занюханных лос-анджелесских барах, получающих за это гроши и тут же их пропивающая. Все они были безнадежным пропойцами, но Джим был торчком, а они все надеялись, что хоть он то небезнадежен.Они терпели его ломки, его долгие отсутствия, но однажды с похмелья поставили ему ультиматум: «или ты, парень, зашиваешься, или катись на все четыре стороны.Ты охуенно талантлив но ты дерьмо ничуть не хуже нас».Он выбрал первое.У него действительно был охрененный талант, но тем мудакам просо хотелось заработать на нем побольше денег, потому что сами они играли из рук вон дерьмово,и,следовательно, выпить больше,Но тем не менее он считал их своими друзьями – ведь больше считать таковыми было некого.Этим ребятам он хоть для чего-то был нужен.Мы всегда кем-то для чего-то используемся, и часто на это соглашаемся, лишь бы быть хоть на что-то годными и для чего-то нужными.
Никто из нашей тусовки долго не слышал о нем.За те два месяца я крепко подсела на героин. Часто я не могла вспомнить своего имени, что уж говорить о моем восприятии окужающих,Но об этом странном Джиме Рэбели я почему-то постоянно думала.Как то раз я подошла к Еве – девушке. Что тогда лежала у Джима на коленях знет ли она что-нибудь о нем.Ева долго-долго посмотрела на меня своими огромными влажными синими глазами – единственным,что героин ей оставил красивого – а потом обвил меня динными руками и зарыдала.Она долго пакала, пока я гладила ее по жидким волосам.А потом я узнала что она беременна от Джима…
На следующее утро я проснулась рядом с Евой.Я прикоснулась до ее плеча и почувствовала могильный холод под моей ладоью.Глаза мои были сухи.Я только подумала то,может быть теперь, когда Евы нет, я меньше буду думать об этом Рэбели.
Мы возвращались из бара, где поминали умерших – Еву и ее ребенка,надо сказать, поганенькое это было местечко,На меня постоянно пялился какой-то сальный урод, а один раз даже ухитрился шлепнуть по заднице,за что получил по лысине увесистой пивной кружкой.Поднялся скандал, нас чуть не вытурнули,к счастью,все как-то замялось,и я от греха подальше забилась в темный, пропахший плесенью уголок бара, где никого не было кроме Кеннета моего давнего друга.Он знал Еву давно, но ушел из тусовки одновременно с Джимом не оттого,что решил слазить с иглы, а потому что был странником и его заебало сидеть в нашей вонючей дыре. По правде говоря,кеннет был самым блаоразумным из нас,он никогда н переходил границу,если можно гворить о границе, касаясь наркоты. Он всегда мог в последний момент взять себя в руки и послать все ширево в жопу.минусом такой тактики являлось то, что он постоянно возвращался к тому, от чего отказался….Среди друзей он получил кликуху Бумеранг.И все-таки он был среди нас самым блгоразумным. Как_то легче переживать трудности, зная, что среди всей своры долбоебов есть кто_то благоразумный,,,
мне было интересно разговаривать с кеннетом очти также, как сДжимом – у них обоих мозги были не разжижены,как у большинства из нашей тусовки.
Вот и сейчас мы укрылись в своем вонючем уголке пили «хайнекен»и разговаривали
Кэн, тебе жалко Еву?
- если бы мне было жаль кого-то, Кэт, я бы, наверное, работал бы ветеринаром в приюте для шавок.Я бы и к Мисси тебя бы не привел, Кэт.Нет, мне не жалко Еву,она в последнее время всех только отягощала, она перешла границу, понимаешь? Так со всеми,кто не уходит вовремя.
- Но ведь ты же был на похоронах! Ведь ты сейчас поминаешь ее своим сраным пивом!!!!
- Кэти,если хочешь спросить меня,что для меня лучше: Ева мертвая или Ева живая,я отвечу: живая.Но мое мнение не отменит ни сраного пива, ни этих сраных похорон и вообще ничего в этом сраном мире.
-Кэн, а помнишь того человека в черном на похоронах?
-Кэти, дорогая на похоронах все в черном ( с этими словами Кеннет поправил ворот своей белоснежной рубашки).
- Ну, того, помнишь...когда священник начал читать молитву, он на минуту появился за спинами Грэма и Рут - она тогда разрыдалась еще - а когда молитва кончилась, он резко развернулся и ушел.Я едва смогла разглядеть его лицо, но оно показалось мне знакомым,,,,
-а, этот-то? Да, помню....да не бери ты в голову, Кэт, кто-нибудь из бывших дружков Евы, свято верящих, что ребенок был от них...
Кеннет хитровато улыбнулся – так он всегда любил уыбаться – отхлебнул пива и в задумчивости поставил кружку.Мы замолчали.Говорить было особенно не очем, и каждый погрузился в свои мысли.Думать, впрочем, было тоже особенно не о чем.
Так вот, мы возвращались из бара.Я шла под руку с Рут, которая уже успокоилась и рассказывала,как здорово было, когда в детстве они с Евой играли в песочнице, дрались из-за кукол и мальчиков.Я особенно не слушала, а вглядывалась в глубь слепых ночных улиц, будто высматривая кого-то.И высмотрела. Из-за угла вышла фигура в черном.Это был мужчина. На фоне ярких огней на другой стороне улицы выделялась его лохматая шевелюра и бутылка у него в руке. Он, пошатываясь, шагал нам навстречу и смачно бранился.Надо сказать, что хотя он и был в стельку пьян, движения его были какими-то грациозными, тигриными – а ведь обычно пьяные в стельку, и не очень люди ходят так, будто они марионетки….черный приталенный костюм шикарно облегал шикарное тело мужчины. В голубоватом свете фонарей выделялись его широкие скулы.У кого же я все то видела?эту грацию, поступь пантеры…..этот сильный, шелковый, голос?……
Вперед меня пробежал Кенннет, он был обеспокоен.я мигом все сообразила.
Кеннет подошел к Джиму, нет, не подошел, набросился: «придурок, какого черта ты наклюкался?я же говорил тебе! Я же тебе говорил!»
Джим обнял его за шею: «друзья! Вот этот засранец – Кенни, да – этот засранец – мой лучший друг! Точно…..»
Все остановились в недоумении. Рут почему то опять разревелась.Это обратило внимание Джима в нашу сторону.Он пристально поглядел в мое лицо, будто задавая мне какой-то безмолвный вопрос.Потом отпустил Кеннета – тот напрягся всем телом,словно питбуль перед прыжком- и подошел ко мне.Я не выдержала. Я кинулась к нему, я стла гладить его по щекам.И тут он заорал на меня:
«Не подходи ко мне, Кэти!!!!не подходи, слышишь!!!!»
я еще крепче прижималась к нему.
«Дура, я же сказал убегай от меня! Я ее погубил, я погубил его, я и тебя погублю!!!!»
Я теперь стояла с опущенными руками, не могла пошевелиться или сказать что нибудь.Я не знала, что делать.Джим посмотрел на всех – и особенно на Кеннета – ненавидящими глазами,осмотрел всех кругом и вдруг резко развернулся и пошел через дорогу.Остановившись на середине дороги, он пристально посмотрел на свою бутылку «Джим Бим» - там осталось совсем немного – и, высоко запрокинув голову начал пить большими глотками.Знаете, как это обычно случается – в ту же секунду из-за поворота выскочил машина. Там сидели какие-то придурки десять человек на сиденье,конечно, они были пьяны,веселы и глупы.Они ехали прямо на Джима.А я не могла пошевелиться.Я еще крепче ногами вросла в асфальт.
В последнюю секунду Джим допил виски, посмотрел на машину уже тогда, когда передний бампер был в полуметре от его ног.Он неудачно попытался увернуться – и перекинулся через капот, успев пустой бутылкой зафигачить в лобовое стекло придуркам.Машина круто развернулась и остановилась.Джим упал набок посредине мостовой.Казалось, он спал.
Гопник в зеленой кепке и очках – «капельках» вышел из машины, хлопнув демонстративно дверью.из окон высунулись девки с лицами-задницами жующие жвачку.н подошел к Джиму,взял его за грудки и начал трепать: «Ты какого хуя выебываешься? Ты чего пидор этакий,выебываешься, а?!Да я тебя отъебу твоей сраной бутылкой!!!!!понял ты меня, или нет?»
Джиму было пофигу.За закрытыми веками его глаза по каким-то неведомым орбитам совершали свой маршрут и не видели придурка в кепке.Всем остальным тоже было пофигу.
А меня отпустил асфальт.Я кинулась к двоим со скоростью кинутого бычка и вырвала у него Джима.Он оказался слишком тяжелым.Минут пятнадцать, наверное, я держала его на руках, пока они не затекли и я не превратилась в гипсовую статую.Потом разом с меня спал весь гипс и я потащила его.Куда? не знала я тогда. Наверное, в свою конуру,в которой последний раз была недели три назад, за которую три месяца уже не платила и в которую меня наверное не пустят.
Но я потащила его. Я слышала как вдалеке все наши пиздились с теми придурками из машины. Впрочем, они уже не наши. Они.Кеннет.Все.

Я принесла его, нас пустли.Вернее, всем было пофигу.Я положила его на пыльный голый матрац, накрыла какой-то немыслимой дырявой шалью и легла рядом с ним, прижавшись, как новорожденный котенок к маме.Я лежала с ним три дня.

***


И теперь он хочет, чтобы я забыла эти три дня, забыть то, что было после них и шмякнуться вниз об мостовую?
-Кэти отъебись от меня!!!тебе, черт возьм нужна эта чертова котяра!
- Да нахуй она мне не нужна! –я взяла его за руку и сжала ее как можно крепче.
- Его глаза налились бычьей злостью и он с силой Геракла оттолкнул меня.но я по инерции держалась за раму окна,так что оттолкнулся он.он стал удаляться от меня…я со всего размаху выкинулась вперед и из последних сил,взяв его за руку, втянула в комнату.
Когда тебе страшно когда ты любишь кого-то в тебе появляются нечеловеческие силы
- Кэти,я все равно полезу туда, ты меня не остановишь!
Он посмотрел своими серыми облаками в меня. Тут из-за его русых кудрей меня ослепило солнце, блистательное палящее калифорниское солнце счастья.Вспышкой пронеслось в голове все то, чего я так боялась. Я прыжком встала на подоконник, присела, приготовившись к прыжку..Тут я почувствовала, как пара его крепких рук обнимает мою талию.Я посмотрела на него через плечо::
- Ты не ценишь моей любви к себе, значит, ты не любишь меня…..
И сказав это, не дав ему опомниться, я оттолкнулась и прыгнула.
Нечеловеческий крик заполнил все пространство .
Солнечная вспышка шириной во взгляд, ухват за запястье; очень крепко и больно, когда, кажется, уже у самой земли;Больно об стену вверх. Два серых облакапристально посмотрели в меня.
Он окутал меня собой и сжал крепко-крепко.
- у тебя не будет Честера…
- Честер еще больший распиздяй и засранец, чем ты, Рэбели, мне и одного хватит… - я улыбнулась и уткнулась носом Джиму в грудь.
Два серых облака.


***

Я просыпаюсь.Блистающее калифорнийское солнце счастье светит в незашторенное окно,оно незашторено, потому что на нем никогда не было штор – не было, нет и не будет.
Яркие блики играют с моими глазами. Сзади, по спине – касанием пера – старый хрыч Честер желает мне доброго утра, и я улыбаюсь в ответ его хитрой кошачьей улыбке.из-за этой улыки он раздражает меня, потому что напоминает мне кого-то, но мне сейчас все равно. Честер засранец, но с вестибулярным аппаратом у него все О’Кей.
Он спит рядом. Два серых облака зашторены , но скоро калифорнийское солнце счастья раскроет и эти шторы –и тогда облака мне улыбнутся.
У него теплое тело. У него теплые губы. И он мой. И этого придурка я никуда не отпущу. По всей видимости, я его скоро на ключ запру.
Честер будет рад.
Но окно с улыбающимся солнцем счастья я оставлю открытым.



Лилита Фрайт
февраль 2004