Ветер.
Ветер трепал полы его пальто, подхватывал снег, потревоженный их шагами и уносил его прочь. Ветер дул в спину, поэтому, несмотря на то, что он был не застегнут, было не холодно. Он поднял воротник, слегка поморщившись от нескольких снежинок попавших за шиворот и засунул руки поглубже в карманы.
Ветер.
Он шел то пытаясь удержать равновесие на холодной рельсе, то соскальзывая с нее и проваливаясь в снег по щиколотку. Ветер прижимал шляпу к затылку, подхватывал его шарф и снова бросал его. Ветер шелестел в ветках деревьев далеко в парке, шуршал сухим снегом, с легким стуком бросая его на одежду, держался за концы пояса. Налетел особенно сильный порыв ветра, закружил их, приобняв, запутал еще снега в ее волосах и полетел дальше поднимая вверх снежных змей и снова бросая их на вниз поземкой. Было уже темно.
- Ветер... - сказал он.
- Что? - переспросила она.
- Ветер...
- В последнее время часто ветер.
- Нет, это особенный ветер. Замечательный. Его замечаешь.
Она пожала плечами и продолжила свою фразу, прерванную его словами. Он опять стал ее слушать, иногда вставляя утвердительные реплики, но часть его сознания продолжала ощущать порывы ветра, как они мягко, но настойчиво подталкивают его вперед, заботливо кутая в пальто. Он откинулся в их обьятья как в кресло.

Вчера шел снег, сегодня под вечер тоже снежило. Ветер и проходяшие поезда раскидали чистый снег вровень с рельсами, местами почти полностью скрывая их. Однако под этой ровной поверхностью лежал неровно смерзшийся старый, который утоптали сотни ног неизвестных прохожих. В просвете рельсов идти вдвоем было неудобно, поэтому он шел по рельсе, держась за ее руку. Он давно не ходил по рельсам, поэтому иногда не удерживал равновесие и становился одной или двумя ногами в снег, но потом опять возвращался на рельсу. В памяти вдруг всплыло, как лет в четырнадцать под впечатлением видеофильмов и брошюр о китайском монастыре Шао Линь (сейчас это слово уже стало нарицательным, а тогда манило своей загадочностью и силой) для тренировки ловкости пытался пройти как можно больше по шатающейся газонной ограде высотой в полметра. В лучшие времена (как же часто это слово приходит на ум - по большей части в шутку, но в каждой шутке...) ему удавалость пройти ее всю - метров семь по раскачивающейся стальной полоске в несколько сантиметров шириной. Как чертовски давно это было.
Ветер.
Мимо медленно прогромыхал состав, похоже порожняк. Иногда приходилось перешагивать через стрелки и развилки рельсов. Начиналась большая железнодорожная развязка. Они шли по самому крайнему пути, оставляя ее справа, вместе с гаражами, деревьями и домами, в которых начали загораться окна. Слева в снегу утопал забор с колючей проволокой, скрывавший не то свалку, не то парковку уборочных машин. Ветер немного поутих и теперь чуть шевелил их одежду. По прежнему снежило.
Дальше за забором был большими кучами насыпан строительный мусор (в темноте, прорезанной холодными фонарями он не мог разглядеть, действительно ли мусор был строительным, но она сказала, что это так). Лет восемь назад (это тоже сказала она, в то время его еще не было здесь, он как раз тренировал свою ловкость ходя по ограде) на его месте лежала большая куча щебенки, которую зимой заносило снегом так, что можно было рыть в нем окопы и норы. Он вспомнил другие рассказы про подснежные ходы и подумал, что, наверное, дети любят рыть в снегу норы, и ему, скорее всего это тоже нравилось, но он этого не помнит. А еще он так и не покатался на лыжах и не залез на большую гору, как хотел, когда ездил недавно домой.
Опять налетел сильный порыв ветра, обсыпал их снегом и чуть ослаб. Ветер теперь дул ровно и даже чуть монотонно. Он еще раз подумал, что хорошо, что ветер дует в спину, иначе он бы быстро продрог. Замерзшие ноги начинали отогреваться от ходьбы, зато пальцы в вязаных перчатках совсем заледенели. Они подходили к последним вагонам стоявших на станции составов, один из которых недавно обогнал их. Теперь он терпеливо стоял на одном из путей. Вдалеке на другом пути виднелись голубые вагоны, но не из песни, а с надписью "Балтика". Интересно, подумал он, это те же вагоны, которые он видел с моста стоящими тут год назад, когда ходил к знакомым, снимавшим квартиру неподалеку? Скорее всего нет. Да, определенно, это не они, хотя...

Пути ветвились, и теперь они шли уже где-то в середине. На пути, уходяшие резко вправо из-за поворота выполз, осветив их, маневровый локомотив с несколькими вагонами, остановился, свистнул и уполз обратно. В луче его прожектора кружились снежинки, уносимые ветром дальше в свой безмолвный полет. Ему вдруг подумалось, что каждая снежинка была когда-то человеком. "Вполне правдоподобная теория, в организме каждого человека содержатся миллионы молекул воды...", промелькнуло у него в голове, но он отогнал от себя эту мысль. Портить логическими обоснованиями красивое поэтическое сравнение не хотелось. Когда-нибудь и частичка его так же будет нестись в февральскую тьму, гонимая холодным и настойчивым ветром.
На соседнем пути слева он заметил одиноко стоящий товарный вагон, чуть неподалеку, но справа, другой - насыпной (или как его там?). Заметил так же как и чуть раньше заметил ветер - не просто увидел, а отметил про себя и почему-то обрадовался. Вагоны в составе не так впечатляют, как стоящие отдельно, одиноко, сами по себе, когда видно насколько они огромны и величественны. Если стать на рельсы и смотреть ему вслед, то расстояние между колесами (колея) кажется неправдоподобно маленьким по сравнению с самим вагоном, но при этом стоя на рельсах осознаешь насколько они широкие... Он вдруг вспомнил, как болтаясь после уроков по военному городку, куда их каждый день возили в школу, они увидели солдат, которые пытались растолкать и откатить железнодорожную платформу к составу метрах в пятидесяти. В шутку солдаты попросили их помочь и через минут пятнадцать дружного пыхтения они растолкали платформу до приличной скорости и она, откатившись к составу, с грохотом впечаталась в последний вагон. По составу пробежал, удаляясь, железный грохот.
- Смотри, вагон... - сказал он.
- Ты что, меня совсем не слушаешь? - не то удивилась, не то обиделась она.
- Слушаю, просто заметил этот вагон и он мне чем-то показался замечательным, я захотел показать его тебе.
Они шли, вороша ногами снег и оставляя следы на ровной белой поверхности. Ветер, следовавший за ними по пятам, быстро выравнивал и заметал их новым. Впереди двое рабочих расчищали стрелку. Они свернули и, увязая в снегу, перешли на другой путь. Сзади в темноте маячила громада вагона, скрываясь за бесчисленным количеством кружащихся снежинок. Справа тянулись составы, загораживая гаражи и постройки. Спереди возвышался освещаемый фонарями пешеходный мост, на котором изредка виднелась зябнущая под пронизывающим ветром фигура.
- Свернем налево?
- Может направо и пролезем под составами?
- Не стоит..
- Ну так, так так...
Они свернули налево и пошли, увязая по колено в снегу, наперерез путей к спуску пешеходного моста. Ветер, теперь свистящий им в бок, начал оборачивать шарф вокруг его шеи. Сдвинув шляпу набок, чтобы ее не унесло ветром, он взглянул на нее. Ветер трепал ее волосы, почти полностью запорошенные снегом. Ему вдруг вспомнился вальс из "Амели", тихая мелодия аккордеона и клавесина.
Холодный свет фонарей лился с высоких мачт, они шли вдоль бетонного забора по протоптанной в снегу тропинке.
И вдруг ветер переменился. Он больше не подталкивал мягко и настойчиво вперед, унося из-под ног взбитый снег, а зло и холодно хлестал в лицо ледяной крупкой. Ветер свистел в ушах и студил пальцы, скреб по шее, пробирался холодом под одежду.
Из-за такой резкой перемены он даже не заметил две приближающиеся тени. Казалось, человек с собакой появились из ниоткуда, материализовались за несколько метров в тени и теперь молча скользят мимо. При свете фонаря он увидел, что человек был в сером бушлате и шапке с кокардой железнодорожника. На минуту он готов был поклясться, что на правом плече тот нес ружье, но потом уверенность почему-то прошла. Это была настолько странная парочка, что он не удержался и оглянулся, чтобы рассмотреть их повнимательнее
В этот момент ветер стих совсем и наступила тишина. На несколько секунд, казалось, исчезли все звуки, был только снег и холодный свет фонаря. И вдруг тишину прорезал еле различимый звук, настолько невероятный здесь, что даже не вызывал удивления. Казалось, будто где-то далеко звенят тысячи серебрянных колокольчиков, нежным и чуть слышным звоном. Он повернулся к ней, чтобы спросить, слышит ли она это или просто он окончательно сошел с ума, и остановился как вкопаный. В ледяном свете фонаря она рассыпалась на мириады сверкающих льдинок, которые с тихим звоном кружились в наступившем безмолвии. Он стоял и как зачарованный смотрел на эту феерическую картину. "Как в Снежной Королеве", промелькнуло в его мозгу.
Ветер. Невесть откуда взявшийся, словно подкрался сзади, порыв ветра налетел и за мгновение разметал сверкающие крошки, смешав их с безумно пляшущими, теперь как будто грязными снежинками. Последняя частичка ее, сверкнув в ледяных лучах искусственной луны, навсегда исчезла во тьме. Он продолжал стоять, а вокруг него кружился февральский снег, снежинки плясали в свете фонаря и исчезали во тьме. В бесконечность их уносил ветер...

Взято с http://evgenich.fizteh.ru/creative/wind.html