Елена Волжская
Мужчина моей мечты или дневник одинокой девушки

Закончив повествование, он вновь переключился на мою персону. Во–первых, уставился в упор, я аж, смутилась, и скромненько опустила глазки в бокал с коктейлем. А во-вторых, вновь начал выяснять мое место работы. На попытки отшутиться, решительно заявил, что это, в конце концов, не честно: «Я тебе все про себя рассказал, даже то, что еду завтра с деньгами. Вдруг ты на меня кого-нибудь наведешь! А сама увиливаешь в сторону и не хочешь даже сказать, где работаешь!»
Я прониклась серьезностью аргумента и потихонечку начала «колоться».

- Работаю в детском учреждении.
- В школе, что ли?
- Нет, я же вам сказала, с трудным возрастом, - пояснила я.
- В детской комнате милиции? – допрашивал он.
- Да нет! – я рассмеялась, - Не работаю я в милиции, успокойтесь!
- А где? - не унимался он.
- А угадайте!

В качестве подсказки я сунула ему сотовый телефон. Просмотрев фотографии кучи девушек, в том числе и мои, в окружении книжных полок, он догадался:

- В библиотеке что ли?
- Да! - чистосердечно призналась я.

Его дальнейшая реакция оказалась совершенно неожиданной. Уставившись на меня так, словно я заявила, что работаю, по меньшей мере, в швейцарском банке, он с жаром переспросил:

- Что, правда?
- Правда, - тихонечко пропищала я, - на всякий случай, втянув голову в плечи.
- Нет, правда, в библиотеке? – все еще недоверчиво выспрашивал он.
- Да правда, правда, - заявила я, уж уверенней, не зная как понимать такую реакцию.
- Тогда обязательно найди мне книгу! – с воодушевлением потребовал он, тоном тринадцатилетнего подростка. – Я такую книгу в детстве читал! Я ее всю жизнь потом искал, так и не нашел! «Сын розовой медведицы» называется, читала?
- Нет, – скромно признала я свое невежество.
- Да ты что! – возмутился он, глядя на меня, как удав на кролика. – Это такая книга! Наподобие «Маугли», но Киплинг там «отдыхает». – Действие происходит после революции, на Дальнем Востоке. Деревня вымирает от чумы, остается один ребенок. И его находит медведица, у которой волки украли медвежонка. Она вместе с медведем воспитывает этого мальчика. Толстенная книга! Там такие переживания! Сперва погибает отец, (медведь), его задирает кабан – секач. Мальчик три дня охранял тело, потом ушел к матери. Но и ее нашел мертвой. Так он остался один, а потом приручил волка. Убив волчицу, он стал по очереди, душить волчат. Они рычали и кусались. А последний, самый маленький, облизал ему руки. И он его оставил в живых, и выкормил. Вырос огромный красивый волчара, с которым они вместе охотились. Тут, через тринадцать лет, мальчишку начали искать люди. И поймали. И он начал у них умирать. Им ни чего не оставалось, как отпустить его на волю. Обалденная книга! Обязательно найди, – настаивал он.
Я, клятвенно пообещала, достать хоть из-под земли, и эту и еще парочку тех, которые ему тоже вспомнились из розового детства.
Когда эмоции поутихли, он обратил внимание, что я, оказывается, сижу с пустым бокалом. И предложил заказать что-нибудь еще. Я попыталась отказаться, заявив, что окажусь под столом. Он усмехнулся: «От ста грамм этого компотика?! – и добавил, что мы даже ни разу не «чокнулись».

- Так в чем проблема? – я слегка прикоснулась бокалом к его кружке.
Но он тут же утянул ее к себе, изрекая: «Никогда не «чокайся» пустым бокалом». И отправился искать девушку - официантку.
Вторые «красные трусики» мне пришлось глотать лошадиными дозами. Так как, выяснилось, что до закрытия осталось всего пятнадцать минут.
Когда мы вышли, на улице заметно похолодало, хотя было всего одиннадцать часов. Даже он, вопреки обыкновению, поспешил застегнуться. Ведя светскую беседу, я экстренно обдумывала вопрос о том, в какую сторону вести его, меня провожать. Последнее время, я как-то перестала конспирироваться, и подходящего дома, на примете не было. Тащить на Белоглинскую – далеко. Как представишь, что потом возвращаться одной по холоду.… В конце концов, решила идти домой. Рассудив, что вряд ли он станет меня, потом отлавливать. Все-таки мужик взрослый, мозги-то у него быть должны! Когда подошли к моему дому, он как раз излагал перипетии своей интимной биографии. Я прерывать не стала. А когда повествование завершилось, мы уже прилично отошли от моего жилища. Сообщив ему об этом, я предложила не возвращаться, так как, ему к себе надо было идти вперед, и заявила, что доберусь сама. Но он, польщенный моим вниманием к его рассказу, выразил готовность, следовать куда укажу. «Или, - осторожно добавил он, через несколько минут, - может быть ко мне?»

- Нет, что Вы! – прикинулась я гофрированным шлангом, - меня дома ждут мама с папой. Они знают, что ребенок ушел на свидание к незнакомому дяденьке, которого ни разу не видел.
- Что, так и сказала? – изумился он.
- Да, - ответила я, как можно убедительнее.
- Да ты что! Кто же родителям такое говорит! – поразился он моей дурости.
- А что же я им скажу? – наивно поинтересовалась я.
- Ну, соврала бы что-нибудь, - пояснил он уверенно.
- Да как же это я маме с папой врать буду, - испуганно осведомилась я, глядя на него честными глазами.

И вдруг, перестав прикидываться дурочкой, добавила совершенно другим тоном: «И вообще, мне, знаете ли, нужен человек для жизни, а не для перепихнуться на один раз!» Иногда меня прорывает, и я начинаю лупить в глаза все, что думаю.
Он, кажется, слегка опешил: «Да при чем тут перепихнуться! Если мне это будет надо, я вон за двести рублей найду все, что захочу. Пойдем, у меня три дивана, ляжешь, где хочешь, я к тебе близко не подойду, приставать не буду!

- Да? – осведомилась я чуть насмешливо, - Даже так? А за чем тогда приглашаешь, если приставать не будешь?
- Да ну просто понимаешь, паршиво одному. Сейчас придешь, и будешь сидеть, как пес, один в четырех стенах.
Короче, пошли излияния о том, что «дома ждет холодная постель, пьяная соседка у окна…» Хотя нет, наличие соседки явно не предполагалось, иначе б меня не звал.
В общем-то, я его конечно, хорошо понимала. Что значит одиночество – знаю не понаслышке. Самой иногда волком завыть хочется. И для счастья надо-то, всего на всего, чтобы дома тебя ждал один единственный человек. Чтобы было к кому бежать с работы, полушутя, переругиваться за ужином, и обнимать засыпая. Сильнее всего, мне не хватает мужчины именно по ночам и утром, но вовсе не для секса! А для того, чтобы подкатиться под бочок. Прижаться к теплому телу, ощутить на губах нежность поцелуя, и заснуть умиротворенной и счастливой.
Ведь, с тех пор, как рассталась со своим «пенсионером», я сплю в обнимку с подушкой. И чаще всего вспоминаю именно те мгновения. Как мы лежали в полудреме, переплетясь руками – ногами и мне ласково щекотало шею его дыхание. А утром, еще не успев толком проснуться, я ощущала объятье его нежных рук и чувствовала на губах ласковое тепло поцелуя. И мне было так спокойно, и так хорошо, как наверное, бывает лишь младенцу, во чреве матери.
В общем, Дмитрия я прекрасно понимала. Его пустоту и одиночество, и тоску по душевному теплу. И, дабы не поддаться собственной жалости, и не наделать глупостей, о которых потом буду жалеть, я начала строго его отчитывать
- Ты же видишь меня первый раз в жизни, ты ни чего обо мне не знаешь. Вдруг у меня СПИД, сифилис и еще целая куча всякой гадости! При таком образе жизни ты не будешь знать, от чего сдохнешь!
Он ответил исчерпывающе, процитировав Высоцкого: «А мне плевать, мне очень хочется!»
- Ах, ну если тебе очень хочется, - произнесла я с иронией, - то вперед на Большую Казачью! Там тебе предоставят все, по полной программе!

Продолжение следует...